Максим Кантор - Красный свет

– Я не так знаком с историей, но слежу за ходом рассуждения.

– Когда русская имперская армия входила в Берлин, где последние линии обороны состояли из детей и народного ополчения, где дрались женщины и старики, где шахтеры сражались с танками на отвалах шахт, пока их товарищи продолжали работать для фронта, – тогда бился уже германский народ, это сражались пополаны Германии, вовсе не Гогенцоллерны и совсем не Оттоны. Когда на Параде Победы к ногам Сталина швыряли штандарты побежденной Германии, он принимал этот триумф как император, отнюдь не как коммунист, не как марксист-ленинец, не как гвельф. В поединке нацизма и большевизма случилось то же самое, что произошло в поединке Гамлета с Лаэртом: противники поменялись рапирами. В 1923 году в руках у Гитлера было совершенное национальное оружие – разящее насмерть. Что мог противопоставить ему интернационал? Но в бою противники обменялись оружием. Та рапира, что была с заточенным лезвием и смочена ядом, перешла в руки противника – опасная рапира оказалась в результате обмена у Сталина, он и нанес Гитлеру решающий удар.

– Однако, – сказал майор Ричардс, – победа не досталась никому. Убиты оба. Кто, по-вашему, в выигрыше?

– Прежде я думал, что победила империя, – сказал я. – И вы так думаете, правда, майор? Вы даже считаете, что победа досталась вам – вы ее утверждали и подтверждали еще пятьдесят лет. Сейчас вы доигрываете ту давнюю пьесу – а милые русские статисты носят декорации.

– Возможно, – рыжий Ричардс тихо улыбнулся.

– Вы виртуозно научились использовать революции. Вы научились провоцировать их – и затем переводить в войну. Вы зажгли Восток вновь, вы готовы вооружать ислам, чтобы потом получать мандат на убийство мусульман… Вы разрушите Сирию, Ливию… И вы шагнете далеко… В Африку, до Уральских гор, и еще дальше… И вы снова вырвете у истории господство… Россия распадется на улусы… А бедолагу Ройтмана рано или поздно обвинят в каком-нибудь преступлении… Еврей сделал свое дело и может уйти… Вы так рассчитали, я уверен.

– Ну, не настолько цинично. Мы дадим каждому шанс.

– Хочу вам сказать, майор, что и вы, и я – мы оба ошиблись. Существует неучтенная сила.

И я подумал о Хельмуте фон Мольтке.

Исполнились сроки, и стала разваливаться Россия.

Россию сшивали веками, а развалилась империя в считанные годы.

То, что слепил Калита, добавляя по крохам; то, что Иван Грозный прибрал к рукам; то, что выгрыз у истории Петр; то, что взяли при Екатерине и чуть было не упустили в Первую мировую; то, что не отдали Наполеону; то, что кровью отстояли во Второй мировой, – все то, что составляло Русскую империю, – стало дробиться и ломаться на части.

Словно империю Российскую вывернули наизнанку и обнажили швы – и швы эти оказались ветхими. И треснула империя по швам.

Экклезиаст говорит, что есть время собирать и время разбрасывать камни – и вот наступило время русским разбрасывать свои камни.

Еще точнее следует сказать так.

В отличие от западной, каменной культуры, и в отличие от восточной, культуры глиняной – культура России деревянная.

Западные империи разваливаются на камни: из обломков римских храмов строят варвары свои новые жилища; восточные царства рассыпаются в глиняную крошку – и ветер разносит по пустыням пыль былого величия.

Россия разваливалась как дерево, кольцевыми разломами.

Словно распилили российское дерево, и кольцами стала отваливаться от ствола былая слава и сила.

Сначала отвалилась кора – российские интересы в далеких африках и латинских америках. Кому теперь придет в голову поддерживать барбудос и герильярос, на кой ляд интересоваться далеким экватором.

И следом отвалилось далекое кольцо коммунистических партий, оно и без того держалось не крепко; память об Альенде и Тольятти скрепить уже ничего не могла – ни коммунизма, ни социализма с человеческим лицом. Забыли зануд в неделю: кто сегодня вспомнит всех этих бела кунов, имре надей и прочих – имена пиночетов и хорти куда актуальней. И правильно: натерпелись от бела кунов довольно.

Затем отвалилось внешнее кольцо распила – социалистические республики; отвалилось то кольцо, которое было культурно родственным; ушли те самые братья-недруги славяне, с которыми выясняли отношения триста лет подряд. Славянские ручьи более не сливались в русском море – разбежалось море в стороны, истаяло. Отвалилось внешнее кольцо, и нет больше нужды биться на Шипке и освобождать братьев-славян; нет надобности вводить танки в Прагу и подавлять польские восстания не придется тоже. Отношения с Костюшко и Пилсудским, с Дубчаком и Валенсой, Кадаром и Тито – выяснили навсегда; клеветники-то России, как оказалось, говорили правду. Отказывались от ненавистного Старшего брата с легкостью. Социалистические режимы рухнули, социалистических правителей извели стремительно, наотмашь: румына Чаушеску вместе с женой расстреляли у солдатской уборной; немец Хонеккер бежал было в Россию, но вечно бухой преобразователь империи Ельцин выдал былого союзника на расправу; отдали под суд поляка Ярузельского; серб Милошевич умер в тюрьме. Как сказал, умирая, серб: «Не понимаю, то ли я предал историю, то ли история предала меня», – то же самое многие политики говорили перед Первой мировой войной.

Карта расползлась, история сломала внешнее кольцо социалистических стран вокруг России с остервенением – так ломают щит и доспехи поверженного врага, так обдирают кору с дерева. К черту! Прочь! – и люди, олицетворявшие на тот момент историю, торопили события. Трупы лидеров пинали ногами, памятники вождям ломали, стариков коммунистов волокли в суд, и люди плевали в постылое прошлое. У многих накипело – большинству казалось, что именно так справедливо: ведь сатрапы не давали им приблизиться к идее равенства, обещанной социалистической демократией. Сатрапов убивали за то, что декларированное ими равенство оказалось мнимым. Расстрельщик Никита Хрущев раскрыл людям глаза на правду о репрессиях сталинизма; доклад на ХХ съезде явился прорывом к истине; с тех пор в закрытых докладах людям раскрывали глаза постоянно. И диву давались граждане: до каких же пределов можно распахнуть бельма. Впрочем – что-то даже слепые увидели. Увидели и почувствовали, как валится Восточная Европа, обнажается сердцевина Российской империи. Обвал внешнего кольца империи был закономерен; кольцо сгнило. Британский геополитик МакКиндер и вслед за ним гитлеровский астролог Хаусхофер называли центральный пояс Евразии – «срединной землей», считали, что по нему проходит историческая сила – отныне миф развеян: пустое пространство зияло на месте срединной земли, открылся беззащитный пустырь Российского ядра.