Маша Трауб - Тетя Ася, дядя Вахо и одна свадьба

Сона жила двумя этажами выше. Нина ее, конечно же, помнила, как все дети в доме. Сону привезла сюда родная сестра. Привезла и уехала, не стала «дохаживать». А Сона сначала тихая была, двор мела каждое утро. Соседи нарадоваться не могли – у них самый чистый двор. Сона прямо каждый уголок вылизывала, хотя ее никто не просил. Спускалась рано утром, раньше Рафика, который выходил на «работу» в шесть утра, и чисто мела двор. А уж если кто-то из детей или мужчин фантик от конфеты или бычок сигаретный с балкона выбрасывал, так Сона такой скандал закатывала, что в соседнем дворе слышали. Правда, была у нее одна странность. Каждое утро она выносила мусор из своей квартиры и разбрасывала его по двору. И только потом начинала выметать. То, что у соседки не все в порядке с головой, первой заметила Валя. Она жила прямо под квартирой Соны и приняла на себя, так сказать, первый удар. Ровно в полночь, как рассказывала потом соседкам Валя, Сона стала выплескивать с балкона воду. Часть попала на Валин балкон, и только поэтому она заподозрила неладное. Утром с ее балкона стало нести мочой. Валя облазила всю квартиру, вымыла балкон, а мочой все равно несло. Хуже, чем кошачьей. Тогда Валя пошла к Соне и прямо спросила, что она выливала с балкона.

– Понимаешь, Сона считает себя колдуньей. И в полнолуние, ровно в двенадцать часов, она выливает с балкона воду, смешанную со своей мочой. Откуда у нее столько мочи? Вот скажи мне! – рассказывала тетя Ася Нине. – А еще она кукарекает, лает и мяукает – злых духов так отгоняет. И кто у нее злые духи? Соседи! Мы на нее порчу наводим! Нет, она хорошая, тихая, только в полнолуние с ума сходит. Совсем больная становится. А что сделаешь? Ничего не сделаешь. Досматривать за ней некому, родная сестра приехала и уехала. Я ее понимаю. Как женщина понимаю. И в больницу Сону не отдашь, она там сразу умрет, кто такой грех на душу возьмет? И жить с ней нельзя.

– А почему сестра уехала? Не забрала Сону?

– Ой, тут такой цирк приехал! В кино такого не увидишь! – рассмеялась крестная.

Наверху Сона опять завыла по-волчьи.

– Сона! Замолчи! По-хорошему тебя прошу, – раздался женский крик.

– Это соседка, Дарико, ей девяносто лет или все сто, – объяснила тетя Ася Нине. – Она ничего не видит, не слышит и давно глухая. Но я тебе скажу, видит она и слышит лучше нас с тобой.

– И что Сона? – спросила Нина.

Так вот, Сона вроде бы никому не мешала. Но когда она стала выливать воду с мочой с балкона и кудахтать по ночам, соседи возмутились. Пытались с ней поговорить. Но без толку. Сона считала всех злыми духами и сыпала проклятьями. А на детей, которых сердобольные соседки подсылали с хлебом, плевала. То есть по-настоящему плевала. Чуть ли не в лицо. На счастье, именно в момент обострения к ней приехала сестра, жившая в другом районе с маленьким сыном. Она хотела продать квартиру и забрать Сону к себе.

– Конечно, ей нужны были деньги за квартиру, – покачала головой тетя Ася, – а не Сона. Кому сейчас не нужны деньги? Но сестра хорошая была, добрая. Сону бы не оставила.

Сестра замесила тесто – решила испечь хачапури. Она хотела даже приготовить ачму, как они делали в детстве, в четыре руки, погружая тесто в кипящую воду. Так, как учила их мама – сначала старшую дочь, а потом младшую. Но Сона не захотела делать ачму. И вообще ничего вместе с сестрой не хотела делать. Она пришла к выводу, что сестра – тоже злой дух, и заперлась в комнате, где читала какие-то заговоры. Сестра решила напечь хотя бы хачапури. Муки было мало, а дрожжей много. Но она все равно замесила и поставила тесто подходить, а сама пошла развешивать белье.

– Понимаешь, муки было мало, а дрожжей много, – захохотала в голос тетя Ася.

– И что? – не поняла Нина, которая так и не овладела искусством печь хачапури, что для крестной было настоящим горем.

– Тома такие хачапури пекла, мы с ней такую ачму делали! Пальчики оближешь и язык проглотишь! А ты? Это все потому, что она тебе в попу дула и ничего не заставляла делать. А вот заставила бы, так ты бы хотя бы пироги умела печь! Нет, она за тебя все делала!

– Теть Ася, вы не отвлекайтесь, не ем я ваши хачапури, никогда не любила! Что с Соной-то?

– Хорошо, что тебя Тома не слышит! Хачапури она не любит! Я тоже не люблю, когда готовлю, а так очень люблю! Это же твой хлеб, ты на нем выросла, что значит – люблю, не люблю?

– Теть Ась, давайте без пафоса…

– Я не знаю, что такой твой пафос-шмапос, я тебе про другое говорю! А ты не хочешь меня услышать! Нет, это моя вина. Я же тебе тоже как мать, хоть и крестная, а ничему не научила. Это мой позор. Мой грех.

– Теть Ась, хватит про грехи. Расскажите про Сону!

Наверху Сона опять закукарекала. Часы показывали четыре утра.

– Все, скоро угомонится, – сказала тетя Ася. – Она в начале пятого всегда прекращает.

– Так что случилось-то?

А случилось то, что племянник Соны решил попробовать тесто.

– Ты тоже всегда ела тесто, хотя мы тебя и пугали, что нужно будет аппендицит резать. Но дети всегда тесто едят! – опять отвлеклась тетя Ася.

Так вот, племянник Соны решил попробовать тесто и взял из кастрюли столько, сколько смог уместить в двух ладошках. А потом испугался – тесто было несладким, и девать его было некуда. Он думал, что если мать заметит, то задаст ему по первое число. В общем, он выбросил тесто в унитаз и убежал гулять во двор. Сестра Соны мыла полы, а сама она, не выдержав, вышла из своей комнаты и пошла в туалет. А дальше был цирк. Когда она встала с унитаза, на ее бедрах оказалась липкая белая жидкость. Сона орала, как полоумная. Она кричала, что сестра навела на нее порчу и хочет ее убить.

– Так кричала, что все прибежали. Но сестра Соны первой догадалась, что у той прилипло к попе и… ну ты представляешь. Дверь в туалет пришлось взламывать – Сона там заперлась. Сантехника вызвали, конечно.

Сестра пыталась объяснить Соне, что она влипла в тесто, которое бросил в унитаз ее племянник (тому от матери все же досталось по первое число), что тесто забродило и поднялось. Но Сона не верила. Она прямо с ума сошла. Тогда она впервые кукарекала, мяукала и выла днем, а не в полнолуние.

– Ну и сестра уехала, сразу же собралась. Рафик ее отвез. Она плакала всю дорогу. Ладно, пойдем спать. Вроде успокоилась она.

– А знаете, что я помню из детства? – спросила вдруг Нина.

– Что? – Все это время тетя Ася вкладывала в мешочек сушеные цветы лаванды.

– Запах чистого белья и лаванды. Мама мне мешочек под подушку подкладывала, чтобы мне сны хорошие снились. А по вечерам мешочки шила, как вы сейчас.

– Ты хочешь, чтобы я заплакала и вообще не уснула? Я по Томе так скучаю… Никак не могу привыкнуть, что ее нет…

– Теть Ась, я вас люблю.

– Иди уже, ты своего добилась – я плачу и уже не усну! Ну что за девчонка! Как была несносная в детстве, так и осталась!