Игорь Симонов - Неизбежность лжи

Такого, каким обещал стать случайно встреченный в лобби лондонской гостиницы Константин. Они познакомились, когда Юрий Петрович уже отчаялся найти такого Константина, если вообще корректно применить к Юрию Петровичу такое понятие, как отчаяние. Поэтому он проверял и прощупывал его больше года прежде, чем доверить что-нибудь серьезное. Они познакомились весной две тысячи девятого, в конце лета Костя организовал первую совместную компанию, в конце того же года они стали партнерами в интернет-агентстве, но то, что для Кости было новым захватывающим приключением, для Юрия Петровича являлось необходимой процедурой проверки. Первое самостоятельное задание Костя получил только весной следующего две тысячи десятого года, когда в определенных кругах слово кризис неприлично уже было произносить. Он быстро осваивался в новом для себя пространстве и быстро матерел. В этом смысле Юрий Петрович одобрительно оценивал его отношения с Лизой и даже помог, спровоцировав в СМИ дискуссию относительно сексуальной ориентации ее бывшего мужа. Муж уехал за границу, ранние договоренности исчезли без следа, и Лиза стала свободной женщиной без обязательств. Юрию Петровичу по-человечески приятно было помочь своему юному другу, однако, как и в прочих начинаниях, в этом также присутствовал некий проверочный элемент – как молодой Константин справится с новой для себя ситуацией, когда любимая подруга захочет привести отношения с Костей в более формальное состояние. Не то чтобы Костино решение, например, жениться на Лизе в этом случае сильно расстроило Юрия Петровича – чего бы, в конце концов, и не жениться, коли все этому способствует, нет, скорее Юрия Петровича обрадовало бы решение не жениться. В глазах Юрия Петровича такое решение говорило бы о том, что Костя прошел еще один сложный уровень в игре под названием «это моя жизнь, и в ней я принимаю решения».

Однако это все впереди. А сейчас Костя находился на уровне, который назывался «Первое самостоятельное задание». До больших выборов еще почти два года, но учения по поддержанию сил медийной безопасности в полной боевой готовности проходили уже в полную силу. Некоторые издания, которые государство решило не поддерживать, так и не смогли оправиться от последствий мирового экономического кризиса и собственной управленческой некомпетентности. Косте предстояло купить одно из них. Купить на себя, чтобы через несколько месяцев продать. Издатель был одним из последних выживших в конце девяностых, кто помнил свободу девяностых и именно в эти годы он и развлекал читателей обличением людей, которые собирались журнал приобрести. Нельзя сказать с уверенностью, что теперь, спустя десять лет, именно по этой причине он им бы журнал и не продал, но вероятность такая была. Костя появился из ниоткуда, вооруженный своим безукоризненным внешним видом, отсутствием истории прошлых грехов и полной осведомленностью о финансовом положении объекта переговоров. Он лично занимался контролем за тем, чтобы на сколько-нибудь значимых интернет-ресурсах ни о нем, ни о Юрии Петровиче не появлялось никакой информации. Больше всего сведений любознательный исследователь мог почерпнуть о его отношениях с Лизой, но главный редактор, он же генеральный директор, он же издатель, имел свои источники информации. И смог выстроить пусть незаконченные, но вполне правдоподобные логические цепочки.

– Так вот, стало быть, кто ваш партнер? – спросил он, закуривая в задымленном кабинете со старыми кожаными диванами и креслами и фотографиями больших людей на стенах еще одну сигарету.

– Да, – сказал Костя. – Партнер. Но не в этом бизнесе.

– А в этом бизнесе?

– А в этом я сам по себе.

– И вы хотите, Константин, чтобы я поверил, что вы сами, без чьей-либо помощи, ни с того ни с сего собираетесь вложить несколько миллионов, которых у вас скорее всего нет, в бизнес, в котором абсолютно ничего не понимаете?

– Нет, – сказал Костя, – я не хочу, чтобы вы в это поверили. В это трудно поверить.

– Тогда во что я должен поверить?

– Я думаю, что это вообще не вопрос веры, – задумчиво сказал Костя. – Это вопрос постановки правильного диагноза и выбора правильного метода лечения.

– Ну, и кто же мне диагноз будет ставить, – главный редактор тяготился этим разговором. Если бы не безумный проект с телеканалом, в который он влез три года назад, когда казалось, что деньги никогда ни у кого не кончатся, разве сидел бы он сейчас с этим странным молодым человеком, которого порекомендовали его кредиторы. Но что случилось – случилось.

– Я могу поставить, – сказал Костя, – и, пожалуйста, не воспринимайте меня так негативно. Может, потом спасибо скажете еще.

– Я слушаю.

– Вы сейчас ждете, что кредиторы реструктурируют ваш долг, потому что в противном случае им придется забирать журнал себе, а он им не нужен, но главным образом потому, что на днях им позвонил человек и сказал, что не дело банкротить такой уважаемый журнал. Так выглядели дела до вчерашнего дня. – Он подождал вопроса, но вопроса не последовало, его заменила еще одна сигарета. – Вчера же кредиторам позвонил другой человек и сказал, что реструктуризации долга не будет. И я полагаю, что это решение окончательное.

– Спрашивать, кто за вами стоит, бесполезно, – главный редактор, крупный, сильный мужчина лет сорока, почти с трудом сдерживал гнев. Это было нормальной реакцией на происходящее. На следующей стадии им должно было овладеть безразличие, но пока он еще готов бороться. – Хотя зачем спрашивать, все равно узнаю.

Костя пожал плечами – пусть узнает: «нет ничего тайного, что не стало бы явным».

– И давно вы таким крутым стали? Еще два года назад презентации для начальников строчили, а теперь вот сидите, чего-то мне диктовать пытаетесь…

– Мне кажется, – терпеливо начал Костя, – наш разговор изначально пошел не в том направлении и не в той тональности. Наверное, в этом моя вина, поскольку, как вы совершенно справедливо заметили, подобные переговоры для меня в новинку. Однако, чтобы ускорить результат, прежде чем вы сделаете непоправимую ошибку и скажете мне «пошел вон отсюда», я предлагаю вам сделать проверочное упражнение. Вы позвоните тому человеку, который обещал вам помочь. Он ответит вам смс-кой, что сейчас на совещании. Тогда вы позвоните кредитору, и тот скажет, что обстоятельства изменились. Тогда вы напишите тому человеку, что обстоятельства изменились, а он ответит, что, к сожалению, больше ничем не может помочь. После этого мы либо будем договариваться, либо я перестану вам надоедать своим присутствием. На время звонков я, естественно, выйду, чтобы никого не смущать. Минут десять на все хватит?