Игорь Симонов - Неизбежность лжи

– Не жалей денег, – повторял он, – раскручивай по полной.

– Пережать здесь тоже нельзя, – возражал Костя, – почувствуют, что накрутка идет – хуже будет.

– Ладно, тебе виднее, – неохотно соглашался Юрий Петрович.

Костя отправил ссылку на блог всем своим новым друзьям по переписке и получил очень хороший отклик из регионов. Он успел слетать в Самару, Екатеринбург и Пермь. В каждом месте встречи прошли почти одинаково с учетом региональных особенностей. В Самаре водку закусывали рыбой, а в Перми – пельменями. Но это вечером. А с утра Костя выслушивал немало неприятных, иногда грубых, не всегда оправданных, но всегда искренних упреков в свой адрес в частности и зажравшейся Москвы вообще. Он с радостью выслушал бы и больше, но некоторые из тех, с кем он встречался летом, так и не простили предательства. Зато пришли новые. Костя ничего не обещал, только говорил, заражая людей той уверенностью, которой месяц назад пытался его заразить Юрий Петрович. И с удивлением вспоминал слова Дэвида: «…тебя будут слушать люди, тебя будет слушать много людей». Много пока не собиралось, но водка под пельмени на вечер определенно была хорошим знаком.

Работа по Украине шла своим ходом, заказчику план понравился и был акцептован, но казалось, что эта история Юрия Петровича почти перестала интересовать. В конце ноября он практически не вылезал с каких-то тайных встреч и заседаний, осуществляя общение с Костей при помощи смс. Костя не сильно переживал по этому поводу, ему было чем заняться, как не сильно он переживал, когда по возвращении Лизы узнал, что она собирается выходить замуж и перебираться в Италию на постоянное место жительства. Они встретились днем в ресторане в центре Москвы и разговаривали как старые добрые знакомые. История их отношений полностью выкипела, и на дне ничего не осталось, теперь важно было вовремя убрать кастрюлю с огня, чтобы все сохранилось в чистоте и стерильности. Лиза, будучи настоящей женщиной, может, и хотела поначалу какого-то более эмоционального объяснения, но когда Костя со своей искренней радостной улыбкой поздравил ее, тоже приняла происходящее как должное, тем более, что при строгом рассмотрении дела виноватой стороной все-таки была она. Договорились, что Лиза упакует его вещи и отправит с водителем к нему в офис, поговорили немножко о политике, потому что о ней теперь все говорили, и расстались, занятый каждый своими мыслями. В жизни обоих это оказалось самое безболезненное расставание, с чем мысленно каждый из них себя и поздравил.

А вокруг действительно все больше говорили о политике и о предстоящих выборах. Даже те, кто никогда всей этой суетой не интересовался, собирались идти голосовать. И никто не собирался голосовать за партию лидера нации. Очень жалели, что нет возможности голосовать «против всех», потому что выбирать только была возможность между плохим и очень плохим. В этой ситуации Платонов со своей либеральной партией точно набрал под десять процентов. Косте оставалось лишь в очередной раз удивляться прозорливости Юрия Петровича, с которым удалось встретиться только в субботу, накануне выборов. Он выглядел усталым и раздраженным и не пытался этого скрывать.

– Хорошо, что Новый год впереди, – мрачно сказал он, – хоть две недели можно будет отдохнуть, да и то ведь телефон выключить не дадут. Ты сам-то куда собираешься?

– К отцу, в Италию, – сказал и вдруг подумал, что не спросил Лизу, где она собирается встречать Рождество и Новый год. Ну да ладно, Италия большая, авось не встретимся, хотя и встреча тоже не таила опасности. Разве что для будущего Лизиного мужа.

– С Елизаветой? – будто прочел его мысли Юрий Петрович.

– Один.

– То есть finita [59], если мне позволительно будет спросить?

– Да.

– Понятно, – вздохнул Юрий Петрович, – идешь по моему неверному пути.

– С вашей же помощью и иду.

– И то правда, – и после паузы, – ну что, рассказать тебе про итоги будущих выборов?

– Я весь в нетерпении.

– На этот момент, – он посмотрел на часы, – а теперь, похоже, что и окончательно, победила вполне разумная точка зрения, что гусей дразнить не надо и пятидесятипроцентный уровень не переходить, так что ожидаемый результат будет в сорок девять процентов.

– Вот так дела? – искренне удивился Костя. – Это что же такое произошло? Так ведь и реки из берегов выйти могут.

– То-то и оно, что могут, и в этом есть главная опасность текущего момента. Шестьдесят процентов дали бы народу сигнал, что на него кладут с прибором и, если желает, может по этому поводу познакомиться с политической дубинкой.

– А меньше пятидесяти, – продолжил за него Костя, – означает, что с народом считаются, но не до конца, а это, как любое половинчатое решение, может привести к непредсказуемым последствиям.

– Почему же, вполне предсказуемым. Народ выйдет на улицы. По стране вряд ли, а в Москве точно. И выйдет не триста человек, и не тысяча, а гораздо больше.

– Да ладно, – недоверчиво сказал Костя, но вдруг почувствовал, как стук собственного сердца отвечает на его недоверие, с каждым новым ударом все сильнее разгоняя по жилам кровь, – это и есть ваш сценарий?

– Да, – серьезно, глядя ему в глаза, ответил Юрий Петрович. – Таким образом, с понедельника мы вступаем в период растерянности и неопределенности. Но есть и два положительных фактора – начальник сохраняет непоколебимую уверенность и первая часть формулы «низы не хотят, верхи не могут» пока не задействована. А это значит, что у нас есть несколько месяцев на то, чтобы немножко все подремонтировать.

– У нас, это…

– У нас, Костя, это у страны под названием Россия. Можно как угодно не любить нынешнюю власть, называть ее жуликами, ворами и так далее, но на сегодняшний день альтернативы этой власти нет. Надо просто на нее постоянно давить, чтобы она совсем не борзела, выиграть таким образом время, создать и зарегистрировать нормальную буржуазную либеральную партию, привести страну к досрочным парламентским выборам, выиграть их, а потом выиграть президентские, не допуская при этом никаких резких телодвижений.

– И вы думаете, что все это можно будет осуществить? Что все это разрешат? – Костя привык к тому, что Юрий Петрович регулярно удивляет его оригинальными идеями и головокружительными проектами, но все услышанное походило на абсолютную утопию.

– Я думаю, что нет другого пути. Я просто не вижу другого пути спасения страны. Еще одну революцию Россия не выдержит – развалится, я точно не хочу при этом присутствовать, а это непременно произойдет, когда грохнется цена на нефть, если перед тем не начать выпускать пар. Я не вижу другого выхода, а раз я его не вижу, значит, буду реализовывать этот вариант.