Галина Артемьева - Кто косит травы по ночам

– А были! – отвечает Мина. – Были и будут. Для любви я открыта всегда. Мне как-то в компании спаривающихся хомячков показали, так я им завидовала, так завидовала! Они везде могут, а люди – не везде. Условности дурацкие мешают. Человек только тогда человеком станет, когда, как любой хомячок, любая морская свинка, сможет заниматься совокуплением везде, где захочет!

В общем, дерьмовый персонаж эта Мина Граф. Поэтому и обращает на себя внимание.

Чтоб отличаться от других, надо быть или сверхгением, или дерьмом вонючим.

Первое – если не дано, то неосуществимо, второе – запросто.

Идет человек по улице, ни на что не обращает внимания.

Вдруг – говном потянуло.

Остановился.

Принюхался – говном, не говном? Говном!

Откуда вдруг? Ах, вон откуда? Канализацию прорвало? Ой, батюшки, как воняет-то невыносимо! Что ж это делается!

Он об этой вони и на работе расскажет, и в семье поделится. И долго не забудет потом: на пересечении улиц Крутодрищенской и 25-го Октября хлестал дерзкий коричневый фонтан, вырвавшийся из столичных недр.

Гадость какая! Прям из головы не выходит! Фу-фу-фу!

Так и Мина! Скажет – как навоняет. И все помнят, у всех на виду эта завидующая публичным спариваниям хомячков отважная персона.

Пытается она свою политику и в журнале проводить.

То пишет, каким «парфюмом» надо обработаться, чтоб секс был позанятнее, то какие места нетрадиционные и антисанитарные для секса выбрать (подвал затопленный, кочегарку, трансформаторную будку), чтоб вышло настоящее приключение.

Надя не раз высказывалась в открытую, что она думает про всю эту дешевку. И не только Надя.

А Мина – девушка психованная, неуравновешенная. Она критику в свой адрес не принимает и не понимает. Будет помнить и мстить до последней капли вражеской крови. И словом, и делом постарается. Только хватит ли сил? На всю редакцию – вряд ли.

Ну, а может, она на нее, Надежду, как раз самую большую обиду и держит? Присмотреться к Мине надо как следует. Вполне может быть.

Теперь вот еще вариант, как она раньше об этом не подумала!

А вдруг у старушек, оставивших ей ценнейшее наследство (эти две каморки в центре Москвы да еще с уборной, которую запросто можно переделать в комфортную душевую с туалетом, вполне потянут сейчас тысяч на сто баксов, если не больше), вдруг у них был наследник? Она же ничего о них не знает. Ну не может такого быть, чтоб у них никого на всем белом свете не было. Вообще никого.

Допустим, все-таки кто-то был. Может, они специально ей все завещали, чтоб этого законного наследника наказать. Ну, не оказывал им внимания при жизни, не навещал. А может, по-французски с акцентом говорил… Не угодил…

А он есть. Оскорблен до глубины души. Думает, завладела его законными метрами обманным путем, втерлась в доверие.

И вот он мстит ей сейчас.

Хотя дается ведь полгода на вступление в права наследства, и за эти полгода можно было вполне предъявить свои права на имущество, чтобы потом не нагнетать бесцельное и совершенно непонятное.

Все равно – запишем: «Наследник» – и поставим большой знак вопроса.

И постараемся в конце концов вчитаться в древние записки, вполне возможно, что в них и таится какое-то подобие разгадки.

Далее. Вспомнилась вдруг Иришка. Мотивы?

Зависть, например. Не замужем она до сих пор. Детей хочет.

Бойфренды случаются, замуж зовут. Но мешает ей взращенное с младых ногтей недоверие к бескорыстию претендентов.

Боится она, что не руку и сердце прекрасной дамы хотят получить женихи, а нечто гораздо более ценное с прагматической точки зрения.

Работа у нее надежная, квартира на Кутузовском. Полно всяких связей и знакомств. Постоянные поездки за рубеж.

В карьерном отношении она Надежду обскакала еще как. Но с любовью – облом за обломом.

Из недавнего прошлого, собственно, даже не прошлого, а практически настоящего: француз. На четыре года моложе, да это и не разница по нынешним временам. Милый обаяша. Полный шарман и амуртужур.

Познакомились, кстати, через Надю, на журнальной вечеринке. Привел кто-то из московских французов в качестве знакомого из Парижа.

Они с Иркой друг на друга клюнули с первого взгляда. Курлы-мурлы весь вечер. Потом повез ее к себе!

Вообще редчайший вариант: не к ней напросился, а к себе пригласил! Квартира, ясное дело, съемная, он же не навсегда в Москве прописался, а временно, по делам.

Но и съемные квартиры могут о многом поведать. Эта была – просто дворец! В высотке на Котельнической! Полы мраморные, сантехника – только что не золотая, чистота, свежесть, сияние, запахи благоухают, простыни хрустят и холодят разгоряченное тело, полотенца – бархат и шелк, шампуни в ванной самых известных фирм – по любым меркам сказка.

Дело совсем даже не в меркантильности. Просто Ирке надоело, что кавалеры вечно оценивали ее жилье, к ее достатку примеривались.

А этот везет к себе и щедро предоставляет пользоваться всем, что есть: мойся в ванне, шери, бери из холодильника все, что душа пожелает, и люби меня, вот такого, какой я есть, со всеми потрохами. Ирка растаяла, как последний пропащий айсберг в океане. Поплыла и забылась.

Неделю не вылезали из своей высотки. Телефоны поотключали, от работы как-то отмазалась, придумала уважительную причину, чего прежде вообще никогда не допускала.

Любовные романы отдыхают – вот чего у них было!

«Он коснулся ее плеча кончиками пальцев, и она затрепетала в изнеможении» – полная чушь по сравнению с тем, что испытала в ту неделю Ирина Вячеславовна.

Она только боялась, что кто-нибудь им помешает, посланник злого рока: домработница там или сантехник какой. Но никто не потревожил. Их навещала только «любовь, похожая на сон», с очень краткими перерывами на истомную дремоту.

Потом, через неделю, пришлось разлучиться. Вернее, какое– через неделю! Знакомство состоялось в пятничный вечер, а разлучились более чем через два уик-энда: в позднее утро понедельника.

То есть – девять с половиной дней непрерывного и неустанного общения. Ирка потеряла в весе пять килограммов, счастливица такая!

Влегкую лишилась лишних жиров, даже не заметила как. В тот самый понедельник они встретились с Надей в обеденное время.

Первые Иркины слова: «Наконец-то! Я умираю!» – даже не нуждались в дальнейшем контексте.

Из всего изложенного следовало, что годы поисков не пропали даром – «если долго мучиться, что-нибудь получится». И теперь наконец получилось не хилое «что-нибудь», а полновесная всесторонняя любовь, которой положено перетечь в стопудово надежное супружество. Заметано.

Решено и подписано.

В понедельник же вечером Иришка повезла своего суженого к себе. Опять всю ночь не дрыхли, а утром отлеплялись друг от друга со слезами. Прям с настоящими слезами, причем он первый начал!