Александр Жалнин - Путешествие в страну И…

Он тоже не волен коснуться твоих благовонных кудрей.

Спорить с ним сразу же расхотелось – ум захватила мысль о “соловье”. Надо запомнить – обдумаю, когда буду один. Петрович присел рядышком – лицо вежливое, благообразное, спросил, каково было ночью, поднес вино и яблоки. Я с удовольствием отведал того и другого. Захотелось его отблагодарить, и я сказал, что некстати вчера нам помешал слесарь Володя, влез, неуч, в такую интересную беседу. Можно было бы и продолжить сегодня. На мое удивление, старик заметно погрустнел:

– Не мое это дело – учить уму-разуму, вы уж простите, разошелся вчера не на шутку, а с чего – сам не знаю. Прав он – сад стеречь надобно, а не вином и стихами баловаться. С библиотекарем, Владимиром Василичем, знаемся, вот он по-дружески меня и развлекает, а я – всех остальных. Только не слушает никто, вы, вот, исключение.

Я, все еще в надежде его разговорить:

– Расскажите тогда без поучений, о себе что-нибудь.

– Пойдем, прогуляемся, – говорит, – может, что и получится.

Идем… без тебя… Деревья как деревья, ничего особенного, все внимание на спутнике. Он молчит, лицо задумчивое, грустное, постарел заметно за ночь. Подошли к речке, смотрим на сияющее солнце, опять молчим, я почему-то вспоминаю тебя. Он вдруг оборачивается, лицо изменилось – порозовело, помолодело и говорит:

– Хочу тебя (опять – на ты!) утешить, чтобы ты помнил старика, когда дальше пойдешь.

Будь весел! Чаянья твои определил – вчерашний день.

Тебя от прежних просьб твоих освободил вчерашний день.

С кем спорить? Ни о чем тебя не расспросил вчерашний день.

Что завтра сбудется с тобой – не приоткрыл вчерашний день.”

Я молчал, всеми силами стараясь запомнить его слова – бальзам для моей души. Поражаюсь – как это все близко и понятно мне! Он тем временем неспешно, тихим задушевным голосом продолжал:

Душой, перенесшей страданья, свобода обретена.

Пусть капля томится в темнице – становится перлом она.

Не плачь: если ты разорился, богатство еще возвратится,

Пускай опорожнена чаша – опять она будет полна.

От таких слов сердце мое затрепетало, я чувствовал, что начинаю любить этого чудаковатого старика-поэта. Как же я вчера был неправ! Нет, конечно же, все его стихи надо заново прочесть, заново понять и запомнить наизусть.

– …Пока в дорогу странствий не сберешься, – не выйдет ничего,

Пока слезами мук не обольешься – не выйдет ничего.

О чем скорбишь? Покамест, как влюбленный,

Ты от себя совсем не отречешься, – не выйдет ничего…

При этих словах сердце мое не выдержало, и я воскликнул:

– Учитель! – Он вскинул брови. – Как же ты прав – я ведь и собрался в дорогу странствий!

Он понимающе улыбнулся:

– Видел я твою дорогу странствий, рука об руку сидели у меня. Правда, чтобы тебе к ней прийти придется ногами немало прошагать.

– Да нет же, – возразил я, – я хочу узнать: что такое Истина? Он взял меня за руку и, посмотрев куда-то глубоко вовнутрь, произнес:

– Узнать – это увидеть и понять. Смотри же на нее, и, если сможешь, – пойми ее”.

Пока я размышлял над сказанным, он перешел на лирический лад, шутливо обращаясь ко мне:

В любви к тебе не страшен мне укор,

С невеждами я не вступаю в спор.

Любовный кубок – исцеленье мужу,

А не мужам – паденье и позор.

Ум мой не поспевал за его словами, но душа, видимо, напротив, все изреченное воспринимала мгновенно, то ликуя, то смущаясь, то грустя, то скорбя…

– Огонь моей страсти высок пред тобой, – так да будет!

В руках моих – гроздий сок огневой, – так да будет!

Вы мне говорите: "Раскайся, и будешь прощен".

А если не буду прощен, будь что будет со мной! – так да будет!

Мне богом запрещено – то, что я пожелал,

Так сбудется ли оно – то, что я пожелал?

Коль праведно все, что Изед захотел справедливый,

Так значит, все – ложно, грешно, – то, что я пожелал.

Сколько времени мы так провели вместе – не помню, шел рядом с ним как зачарованный, ничего не видя ни перед собой, ни по сторонам, до тех пор пока он не остановил меня и не сказал:

– Запомни самое важное:

Солнце пламенного небосклона – это любовь,

Птица счастья средь чащи зеленой – это любовь,

Нет, любовь не рыданья, не слезы, не стон соловья,

Вот когда умираешь без стона – это любовь.

После чего сразу как-то обмяк, ссутулился и стал извиняться за назойливость, перейдя вновь на “вы”. Я пытался его похвалить, приободрить, но он замолчал и более уже не разговаривал до самого вечера.

Вечером пообщаться с Петровичем не довелось – приехал сам председатель колхоза – то ли слесарь наябедничал, то ли такой деловитый он у них – и они вместе долго сидели у костра и о чем-то спорили, если, конечно разговор начальника с подчиненным можно так назвать. Я не слушал их беседу, лежал под яблоней и перебирал услышанное за сегодня. Я был благодарен старику за стихи и сожалел о своих вчерашних критических рассуждениях. Мягкий вежливый голос оторвал от раздумий:

– Здравствуйте, меня зовут Александр… – отчество я не расслышал из-за шума листвы. – Я председатель колхоза, на чьей территории вы находитесь. Если будет желание – заходите к нам в село. Петрович вас хвалит, а это для меня много значит.

Я поблагодарил его, и он ушел. Пока я раздумывал – надо ли мне идти в село, и будешь ли ты со мной завтра, о, жемчуг моей души! – старик затворился в своем жилище и затих. Костер не горел. Я тоже улегся спать.

…Было слышно, как мягко плескались волны, удивительно пела какая-то одинокая ночная птица, на небе сияли звезды, а я смотрел на все это, слушал и думал – а что же нужно мне, чтобы такая же гармония наступила в душе?

Душа моя, душа – что же ты такое есть на самом деле? Когда ты радуешься – я как на крыльях, когда ты страдаешь – места себе не нахожу. Сколько лет я прожил в спокойствии и относительном благополучии, и вот – прилетел откуда-то с небес мой ангел, пролетел мимо, взмахнул своим нежным крылом, и – что же с тобою стряслось? Затрепетала, заволновалась, заплакала, а после – устроила мне такой пожар, такое землетрясение! – внутри все сожжено, сам еле живой, сижу на руинах, смотрю по сторонам – пусто, дым стелется, ум мой горестно взывает: что случилось, что случилось? – и не может найти ответа…

Не спится мне сегодня – в этом мире спокойствия и гармонии. Опять придется думать. Знает ли дедушка ответ – не в стихах, а вот так – как обычные люди говорят. Вот ведь, получил такой совсем недавно: дескать, я – ненормальный эгоист, оторвался от реальности, причиняю зло себе и другим… Сходи в церковь и покайся в своих грехах. Все просто и ясно. Ум сходу это понял и принял как штамп, как клеймо “идиот”. Тут бы и успокоиться, но эта загадочная, непонятная душа – против, не принимает, сжимает горло, стегает разум плеткой, гонит его далеко вдаль – а куда? К деду, что ли, сходить, разбудить его и спросить в лоб, может, знает.