Дина Озерская - Всё будет хорошо. Второй выпуск

Это был мой первый… лагерь в Крыму. По серпантину неслась целая колонна автобусов. Я сидела в одном из них и лила слезы на желтый треугольный платок с надписью «Икарёнок». У меня дрожали губы. Никогда ещё так далеко от дома без родителей не уезжала. Да еще и на месяц. Ужас!

За окном дымчатое море, словно перетекало в небо. Выли полицейские машины. Они сопровождали нас с мигалками. Мы точно важные персоны! Дети – цветы жизни. Ага, кактусы. Любят колкости всякие выдумывать.

Но странно, за сутки в поезде и пару часов в автобусе никто и слова плохого не сказал. Все были весёлые, приветливые. Платками желтыми махали в окно, встречая полуостров, и одергивали влажные от пота красные футболки. Я свою поменяла только в номере. Кондиционер, душ, балкон – это приятная, но ерунда, когда рядом две классные девчонки. Масяня – рыжая веселуха и тихоня Таня, которая любила обниматься.

Мы – неразлучной троицей встречали рассветы, бегали то к плацу мимо зарослей кактусов, то в столовую, мимо цветущих магнолий, то на пляж, мимо череды магазинчиков с сувенирами. Спорили чем пахнет море: солнцем и солью или рыбой и гнилыми водорослями. Вместе мазали мальчишек пастой с ментолом (она лучше щиплется), гоняли в волейбол, рассказывали страшилки и я уже не закрывала уши и не пряталась под подушку, как раньше.

Мы многое делали вместе, пока Масяня не принялась меня щекотать и я не дернула ногой. Содрала с её шеи жёлтый платок и угодила пяткой ей прямо в живот.

На следующей день её увезли в больницу, а моих родителей вызвали в лагерь. Они ехали из родного города, что за тридевять областей. И я уже роняла слезы на жёлтый платок от страха. Вдруг меня заберут из уголка счастья.

Нет, не забрали! Масяню на следующий день вернули в лагерь. Все с ней оказалось в порядке. Мои родители, как увидели её – рассмеялись.

– Мил, мы думали она маленькая, как мышка, а она жираф!

Родные выгуляли меня, сели на поезд и умчали домой, а я осталась дальше купаться, загорать и танцевать на дискотеках. Через балкон к нам лазали мальчишки. Мы играли в карты. Один из них на пляже мне сказал:

– В моем родном городе есть точная копия тебя, но ты лучше, – и по плечу погладил. Я тогда ничего не поняла.

А как настало время провожать закат, мы дружно ворочали сосиски на костре и рыдали, слезы снова текли на платок. Так не хотелось уезжать и терять маленькую жизнь. Лагерь – это именно она!

Но пришлось. Мы сняли желтые платки и махали лагерю на прощание. Взяли ручки и написали на них друг-другу пламенные пожелания. Ещё долго слова друзей обнимали шею розового слона в моей комнате, пока мама не решила, что исписанный и покрытый пылью платок грязный и не постирала его. Так он потерял частичку памяти, но остался платком цвета дружбы.

– Иду, иду! Валентина Сергеевна открыла дверь. – Чего тебе, Николаша?

– Баб, Валь, – взъерошенный паренёк умоляюще сложил руки. У меня завтра экзамен в 9, просплю же!

– Эх ты, горемыка! Она взяла ключ, – разбужу тебя.

На следующий день, спускаясь по лестнице, услышала плач из четвёртой квартиры. Постучала. Дверь распахнулась. Нюра держала на руках сынишку, он заходился в плаче.

– Что, Нюраша, зубки у Сашка режутся? Измученная девушка кивнула.

– Ну вот что, – по-хозяйски распорядилась соседка. – Давай список, я все равно в магазин, за раз и тебе куплю. А ты давай Сашка успокой и сама отдохни.

– Спасибо баба Валя.

Вечером Валентина сидела на скамейке, соседка Галина возвращалась с работы.

– Ой, баб Валь, как хорошо, что я тебя встретила. Меня в командировку на два дня отправляют. Присмотри за моими сорванцами.

– Не волнуйся, Галюня, – улыбнулась Валентина Сергеевна. И накормлю, и уроки сделаем, и сказку на ночь почитаю.