Ксения Руднева - Без права на тебя

Первый день я хожу хвостиком за еще одной официанткой – уставшей женщиной лет сорока и постигаю азы профессии. Выполняю несложные поручения, убираю со столиков использованные салфетки, грязную посуду, раскладываю приборы. Под вечер мои ноги гудят, но голова приятно пустая, и я впервые довольна прошедшим днем. Хвалю себя мысленно. В кармане лежат кое-какие чаевые, и я покупаю себе и бабушке по мороженому. Свое съедаю на лавочке перед подъездом и поднимаюсь наверх, в квартиру. Меня клонит в сон, и пойти на лестничный балкон я в себе сил не нахожу. Обещаю обязательно сделать это завтра, падаю в кровать и отключаюсь, едва только голова касается подушки.

На следующий день работаю уже самостоятельно. Приветствую гостей, представляюсь и принимаю заказы. Выношу тарелки и стаканы, советую, что выбрать. Я улыбаюсь и на долгие часы забываю о своих страданиях. Образ девушки из больницы незримо поддерживает меня все это время. Ради нее я запрещаю себе раскисать и двигаюсь дальше. У меня есть то, чего некоторые лишены, а значит – я не имею права растрачивать жизнь на пустые страдания.

Мужские компании стараются заигрывать, кто-то просит телефон, делает комплименты. Я доброжелательна, но неизменно даю твердый отказ на неуместные предложения. День снова пролетает как один миг, и я довольна. Чем больше времени пройдет, тем более глубокая пропасть меня будет разделять с прошлым и с человеком, которого я в нем оставила.

Мой график – два через два, и этот вечер я снова позволяю себе отдыхать, а уже на следующий – бегу на балкон, едва темнота опускается на город. Ждать моего кумира приходится долго, но я упорно сижу и смотрю во двор. Предвкушение чего-то особенного помогает держаться, щекочет изнутри, хотя зевота уже начинает одолевать – сказываются недавние потрясения для организма и непривычные физические нагрузки на работе.

Детская площадка, раскрашенная яркими цветами, безмолвно дремлет в ожидании маленьких человечков, стекла припаркованных автомобилей темны, в них отражается желтый свет фонарей, тишина накрыла отдельно взятый двор и собирается над ним властвовать до восхода солнца.

Я слышу хлопок двери сверху, сажусь и расслабленно откидываюсь на торцевую бетонную плиту балкона. Сбоку от меня перила, и я смотрю сквозь прутья на безмятежно спящий город. Напоенный ароматом сирени и чего-то еще воздух доносит до моего слуха первый аккорд. Я снова отдаюсь во власть этого сильного голоса, что негромко выводит слова, и понимаю, как сильно за эти два дня вынужденных пропусков по нему соскучилась. Тексты, что он выбирает, тянут запрятанные эмоции наружу, проводят их по неизведанным дорожкам, а потом отпускаю на волю. Я становлюсь свободной. Пустой, в хорошем смысле этого слова. Но вот мой кумир начинает новую песню, что пробирает меня до мурашек.

Не замерзай, побудь со мной.

Не замерзай, я здесь, с тобой!

Прошу позволь мне оставаться

С тобой и в грозы, и в метель…

Я знаю, что эти слова подходят нам идеально, и не могу сдержать себя. Второй куплет мы уже исполняем вдвоем:

Пускай у каждого свой путь,

Свои проблемы и дела.

Ты просто спой мне что-нибудь,

Чтоб я дышать могла…

Мой обыкновенный голос неожиданно безупречно дополняет его, и от этого звучания мурашки бегут по моей спине.

Незнакомец ничем не выказывает удивления или недовольства, просто без перехода начинает следующую песню, а я, вдохновленная этим негласным разрешением, подхватываю. Удивительно, но я знаю каждый текст, что он выбирает, и сегодня импровизированный концерт длится дольше обычного. Мы не поем, мы проживаем на пару каждый текст, пропускаем через себя, вместе и одновременно разделенные перекрытием этажа. А когда звуки гитары окончательно смолкают, расходимся безмолвно, не прощаясь. Я прислоняюсь спиной к двери, что ведет на балкон и пытаюсь отдышаться. Сердце часто колотится, но внутри все поет от восторга. Лежа в постели, я еще долго не могу уснуть и ворочаюсь под одеялом. Но завтра выходной, так что возможная бессонница меня не беспокоит.

С тех пор я каждый вечер бегу на лестницу за своей порцией наркотика. Кажется, только в те моменты я по-настоящему и живу. Иногда мой кумир позволяет мне самой выбрать песню, но что меня удивляет – к каждой он знает аккорды. Нам ничего друг о друге неизвестно, кроме того, что наши голоса великолепно звучат вместе, но я нутром чую, что его сердце кровоточит не меньше моего. Я хочу его обнять, поддержать, пообещать, что в итоге все обязательно наладится, но все, что могу – это открывать рот, послушно подпевая его куплетам.

– Меня не будет несколько дней, – вдруг говорит он. – Решил сообщить, чтобы ты не волновалась и не думала, что все закончилось.

– Хорошо, – хрипло отвечаю я и добавляю: – Спасибо.

Это единственный наш разговор с тех пор, как я открыла свое присутствие. Но слова нам и не требуются. В дни, что моего кумира нет, я все равно прихожу на балкон – не могу оставаться дома. Приношу термос с чаем и просто смотрю вдаль. Пробую слушать музыку на телефоне, но все не то. Вытаскиваю наушники из ушей и убираю в карман. Я как преданный пес, что ждет хозяина и не двигается с места. И вот в один вечер я награждена за верность.

– Если хочешь, поднимайся ко мне, – слышу такой знакомый голос.

Кровь закипает, от восторга приливает к щекам, и я не даю себе времени на раздумья. Потому что точно знаю, стоит только начать, и я благопристойно откажусь. Подхватываю термос и несусь на этаж выше. Перед балконной дверью старюсь успокоиться, но все тщетно. Сердце колотится, а руки трясутся от волнения, но я не могу это никак исправить. Мои реакции мне неподвластны.

Толкаю створку и снова оказываюсь на свежем воздухе. Меня встречает высокий парень. Его светлые волосы растрепаны, а в голубых усталых глазах живет знакомая боль. И, кажется, в этот момент я понимаю про него все.

– Привет, – негромко здоровается тот, кого я уже встречала в больнице.

Тогда он приезжал к больной раком жене, Кате. Ее образ до сих пор дает мне силы и помогает держаться, когда отчаяние, не желающее отступать, накатывает с новыми силами. Иногда мне кажется, что оно никогда меня не отпустит, ведь если оно и затихает, то только на время. Чтобы дать мне передышку и возможность восстановиться, а потом с новыми силами наброситься на едва пришедшую в себя жертву.

– Привет, – робко отвечаю я и изучаю своего кумира глазами.

Он старше меня лет на шесть, одет в простую белую футболку и голубые затасканные джинсы, на его левом запястье болтается какой-то плетеный шнурок, а на правой руке все так же блестит обручальное кольцо. Я выдыхаю с облегчением – значит, Катя жива.