Макс Новиков - Золотая птичка

Как бы ни было трудно, но классом ходили в госпиталь, показывали концерт: пели, танцевали, стихи рассказывали. Всё солдатам повеселее, не так больно, а может, и выздоравливали быстрее. Да и нам хоть немного веселья.

Частенько собирались с ребятишками в большом соседском доме. Внутри печь тоже большая. Заберемся всем табором на печку и рассказываем, друг другу истории, сказки, мечтаем кто–кем станет. Допоздна иной раз засиживались. На следующий день ходишь, и глаза слипаются.

Такое было, что и совсем без продуктов оставались. Мама делала заваруху: муку зальет кипятком и по тарелкам, редко в тарелку масла постного или молока немного добавит. А когда в котелке картошку отварит, на стол вывалит – вот и вся еда. На полях после уборочной собирали турнепс, кое-где картошку найдешь. Летом ягоды, грибы, луговой чеснок. В вересушки бегали–большой вересковый лес был, – там ягоды собирали.

В середине войны привозили американскую помощь. Одежда, обувь. Всё новое, красивое. Тогда на вокзале весь поселок собрался. Кричали сопровождающим солдатам спасибо. Начальники какие-то организовали раздачу вещей прямо на перроне. Чтоб толкучки не было.

Много чего пережили. Всё не расскажешь и всё не упомнишь.

В мае месяце мама собиралась корову на пастбище вести. Да как услышит по радио, что война закончилась, так и выскочила на улицу. Бежит, руками машет, кричит: «Люди война кончилась, радио включайте!» Улица наполнилась смехом, слезами, обнимаются все: бабы, старики, дети. Самим не верится, ведь столько лет…

Ходили фронтовиков встречать. Ой, сколько искалеченных, израненных. Из нашей улицы ни один молодой не вернулся…

Начали привыкать к мирной жизни. Ещё лет десять восстанавливались после такого.

Глянь-ка, Максим, гости идут, что ли? Иди скорей ворота открывай… собаку-то закрой… Проходите, проходите…

Мы не в силах изменить прошлого,

Но стремиться к лучшему будущему

– наша задача.

Две тысячи тридцать четвертый год. Крохотный Городок боязливо притулился где-то в Предуралье. Кто мог, тот давно уехал оттуда, чем дальше, тем лучше. Другие искали возможности заработать на Заводе по переработке опасных отходов, – деньги им доставались ценой собственного здоровья.

Иссиня-серое небо плыло над Городком, перекатывая тяжелые облака и стремясь скорее убыть подальше от этого пропитанного ядами места. Темный безрыбный водоем разделял Городок на две равные части; малахитовые волны лениво омывали основание бетонной плотины, тщетно стараясь отмыть химический налет с серо-зеленых плит.

Плотина была построена еще в восемнадцатом веке, в одно время с заводом Демидовых, известных в России и Европе уральских заводчиков. Правда, и в то время крепостные, работая на Демидовых, умирали на ходу, тягая железную руду и жарясь перед плавильными печами. Что изменилось за двести лет?!

Судьбы всех жителей Городка так или иначе похожи и связаны, потому как жизни каждого коснулся Завод, ставший градообразующим и градоубивающим предприятием. Достаточно будет посмотреть на жизнь одной семьи, чтобы понять и оценить весь масштаб надвигающейся трагедии.

Николай Степанович – высокий иссохший мужчина, казался стариком в свои шестьдесят лет. На его морщинистом лице близко посаженные блекло-серые глаза давали сигнал об угасающей жизни и хмуро глядели на мир. Широкий лоб изрезали три глубокие морщины, чем три раза подчеркивали мудрость образованного человека. Землистый цвет лица и дергающийся рот с обескровленными губами выдавали засевшую внутри нестерпимую боль. Старик работал на Заводе десять долгих и тяжелых лет. А на таком предприятии год за пять.

Он сидел на балкончике пятого этажа в двухкомнатной квартирке, купленной когда-то в ипотеку. Скудная меблировка, спертый воздух и невероятная слышимость – вот основные черты жилища.

Небольшой диванчик и кресло в зале, перед которым стоял простенький телевизор, журнальный столик, на нем дешевенький ноутбук. В холодильнике никаких излишеств…. А вот лекарств и медикаментов великое множество, – в шкафу разместился целый аптечный склад: сердечно-сосудистые, противовирусные, от легочных заболеваний, электрический тонометр, ингалятор…. Понятно без слов: здесь болеют часто, сильно и подолгу.

Николай Степанович жил не один, у него был сын Влад, высокий двадцатисемилетний мужчина с атлетической фигурой, правильной формой головы, увенчанной короткой стрижкой черных волос, худым, но красивым лицом с тонкими чертами: прямые брови, ровный нос и живые губы. Влад привлекал внимание женщин на расстоянии видимости. Он и сам в последнее время гонялся за любой симпатичной личностью противоположного пола.

Жена Влада, Наталья, получила смертельную дозу отравления, когда на Заводе произошел выброс продуктов переработки, и не прошло месяца, как она скончалась. Однако плодом их, Натальи и Влада брака, а возможно и любви стала дочь Лера. Сейчас внучке Николая Степановича уже исполнилось шесть лет, она удивительная девочка: послушная, усидчивая, серьезная. Кажется, она понимает, что ей нужно раньше становиться взрослой и ответственной.

Она с неудержимой силой рвалась в школу, только и разговоров было о том, как девочка будет изучать разные предметы, готовить домашние задания. И непременно в школу её должен будет провожать и, естественно встречать только Деда. Она бы и на уроки затащила своего любимого дедушку, будь её воля.

Лера интересовалась цифровой техникой, знала расположение планет Солнечной системы, – в космос девочка была влюблена, каким-то образом связывала себя с этой холодной бескрайней сущностью, верила, её мама Наташа живет на Венере и наблюдает за дочуркой. Кто-то сказал, что мы все состоим из «звездной пыли».

Девочка сидела на потертом диванчике в зале и смотрела с неподдельным интересом фильм о планете Марс, на которую пятью годами ранее отправился космолет с международной командой на борту.

Розовые губки и носик-кнопка девочки были закрыты маской портативного ингалятора; лечебно-водяной пар нисходил легкими волнами на желтенькое платьице, которое прикрывало на груди длинный розоватый шрам, – результат операции, избавившей Леру от врожденного порока сердца.

Девочка представляла, что на её лице маска – скафандр и она – исследователь космоса, и это она там, на экране, летит к соседней с Землей планете – Марсу, вместе с самыми опытными и знаменитыми астронавтами мира. А потом она, конечно, уговорит весь экипаж слетать на обратном пути к Венере, чтобы Лера могла всех познакомить со своей мамой. Как же от ингалятора хотелось пить.

Николай Степанович сидел в своем любимом мягком стареньком кресле. В руке он держал упаковку одноразовых платочков, а в голове крутил целый клубок не связанных мыслей. Он часто кашлял. Его удушливый кашель не был результатом естественного старения организма, причина была в другом. Дедушка Леры получил на свой счет дозу ядовитых выбросов, как и его невестка, Наталья, только находился он в момент аварии по другую сторону корпуса, и успел раньше эвакуироваться. Если бы фильтры очистки на второй линии были заменены вовремя, они устояли бы перед вышедшим из-под контроля давлением. К сожалению, история не терпит сослагательного наклонения.