Павел Волчик - Четыре месяца темноты

– Вы знаете, куда я иду? – удивился Озеров.

– Конференция учителей идет уже больше часа.

– Мне пока рано на конференцию. Я на собеседование.

– К нам, такой молодой? – расцвела охранница и тут же добавила грозно: – Сменную обувь взяли?

Озеров отрицательно покачал головой, с ужасом наблюдая, как лицо охранницы багровеет.

– Сядьте вон на ту скамью и ждите. Я сообщу о вашем приходе. Только не ходите здесь. Полы намыты.

Она взяла трубку старого телефона и набрала номер.

Когда Кирилл сказал на семейном ужине, что уже нашел работу в школе, он даже не подумал, что всех обманывает, потому как ему казалось, что вакансию учителя биологии найдет быстро, с первой попытки. Но на деле вышло, что ему совсем не рады в большинстве школ и там уже работают учителя по его специальности с многолетним стажем. Около двадцати учреждений, в которые он позвонил, ему отказали сразу. И только в одной гимназии скучный голос секретаря сообщил, что его кандидатуру рассмотрят.

Прозвенел звонок.

Вокруг сновали дети с громадными рюкзаками и мешками со сменной обувью. В душном воздухе стоял гвалт, состоящий из звонких ребячьих голосов, смеха, топота, ругательств, песен. Кирилл забыл, как шумно бывает в школах. Он все еще не верил, что решился сюда прийти, и понятия не имел, что его ждет впереди.

Прошло десять минут, двадцать, полчаса.

В коридоре висела доска почета: лучшие учителя гимназии. Он насчитал около пятнадцати фотографий. На них были люди преклонного возраста. Учителей в школе гораздо больше – значит ли это, что те, кто не попал на доску, действительно хуже?

Наконец в коридоре появилась женщина средних лет с прической, на которой не хватало только блюда с фруктами и поющих канареек. На студенистом лице в подобии улыбки искривился ярко накрашенный рот. Тусклые глаза смотрели на мир с подозрением. Она шла, неспешно переставляя тяжелые ноги на высоких каблуках, и услышать ее можно было задолго до того, как она появилась в зоне видимости. В руках завуч держала папку, такую толстую, как будто там хранилась история всей ее жизни.

Озеров поднялся. Она окинула его кислым взглядом.

– На собеседование?

Кирилл кивнул и перекинул рюкзак через одно плечо.

– Даже сменку не удосужился принести… – заложила его охранница.

Взгляд завуча из подозрительного сделался презрительным.

– Это не дело. Но на первый раз простим. Пропустите его, Наталья Павловна.

«Ну и спектакль!» – поморщился Кирилл, следуя за плывущей в сторону лестницы фигурой.

…Его даже не удостоили аудиенции директора. Заведующая учебной частью смотрела на него с недоверием, будто на диковинного зверя. Они сидели друг напротив друга в небольшом кабинете, в котором наблюдался идеальный порядок. Она бесцеремонно разглядывала его во время разговора, а он чувствовал себя, как на рентгене.

– Ну-с, покажите диплом.

– Пожалуйста.

– Синий?

– Как видите.

Он искренне хотел не раздражаться на звук ее голоса.

– А к нам приходила девочка из Большого Университета с красным.

– И где же она?

– Она ждет ответа. Мы еще думаем, кого брать.

Завуч откинулась на спинку кресла и размякла, заговорила очень медленно, не спеша:

– Красный лучше, чем синий.

Озеров не выдержал:

– С каких пор цвет диплома делает человека хорошим учителем?

Он понимал, что говорит слишком резко, совсем не так, как должен разговаривать соискатель с работодателем, однако заведующую это не смутило, и она ответила:

– Мы тут готовим медалистов. Учитель должен быть примером… Ну-с, а у вас совсем нет преподавательского стажа?

– Я вел у студентов лекции на последних курсах магистратуры.

– Что вы преподавали?

Он невольно наклонился вперед и положил локти на стол:

– Я рассказывал студентам о том, как устроен мозг. Как он работает и как им пользоваться.

– И как, помогло? – Женщина издала хриплый звук, слабо напоминающий хохот, – кажется, «механизм смеха» уже давно заржавел и бездействовал. В глазах ее не было никакого интереса, так что Кирилл понял: отвечать не обязательно. Однако ответил:

– Да, помогло. Это были не основные занятия. Они ходили ко мне, потому что им стало интересно. К тому же их способность запоминать улучшилась, когда мы начали изучать процессы краткосрочной и долгосрочной памяти.

Она уже не слушала его и продолжала свою песню:

– И все же. Без педагогического образования… Мужчина…

Завуч не спеша открыла диплом и взглянула в табель. Ее глаза расширились:

– У вас тут часто встречается «удовлетворительно».

Озеров поерзал на стуле: «Кажется, эта женщина не понимает, как мало нужно, чтобы я открыл дверь кабинета и спокойно вышел вон, и пусть свои высокие требования она предъявляет пустому креслу…»

Но тут же вспомнил, что дома все думают, будто он уже работает учителем.

«Хватит сомневаться, – решил Кирилл, – я пришел устроиться на эту работу и устроюсь. Это всего лишь школа. У меня достаточно знаний, чтобы провести урок. Чем, собственно, я могу не подходить?»

Она, словно подслушав его мысли, елейно проговорила:

– У нас здесь элитная гимназия. Большая часть наших педагогов имеет высшую квалификационную категорию. Мы учим детей по федеральным государственным стандартам и имеем большие успехи. Чем может поделиться бывший троечник с нашими учениками?

Диплом хлопнул о стол.

– Опытом преодоления неудач. Я на своей шкуре знаю, что это такое – с трудом усваивать то, что дают учителя, значит, быстро определю, что мешает ребенку учиться.

– Быстро, – пропела она. Подумала. Помолчала. – Не знаю… Вы готовы дать пробный открытый урок, прежде чем устроитесь к нам?

Сначала подробное изучение диплома, потом выполнение работы до того, как его взяли на место, под пристальным взглядом «комиссии» – и все потому, что он решил податься в первую школу, которая откликнулась на его письмо. Кирилл попытался ответить как можно спокойнее, но с ним вдруг случилось то, чего он так в себе не любил: стоило ему сдержать гнев, как голос начинал предательски дрожать, тело охватывала легкая лихорадка, а в голове разгорались угли.

– Я же говорил вам, что уже преподавал.

Молодой человек крепко обхватил руками ножки стола. Собственный голос казался ему чужим.

– Но у вас нет категории, – заведующая неприлично широко зевнула, не замечая того, как ее собеседник изменился в лице. – И педагогического образования. К тому же у нас уже есть достойные учителя. Мы могли бы взять вас только на полставки, если бы…

Кириллу вспомнились слова брата: «Сколько ты проработаешь там на этот раз? Месяц, полгода, год? Ни одному работодателю не нужны такие сотрудники…»

Если нужно, он проведет урок «для комиссии». Он уже хотел сказать, что готов сделать это, но завуч переменила тему.