Татьяна Минаева - Плен одиночества

Скрипнув зубами, он раздул ноздри от злости и прошипел закрытой двери:

– Ничего, разлюбишь.

Мгновение спустя он уже шёл в сторону выхода. Прочь. Прочь. Дальше. Как можно дальше!..

Привалившись к двери, Рина прижала ладошки к щекам. Она сказала это. Просто сказала, глядя ему в глаза. И… и ничего. Земля не разверзлась, реки не вышли из берегов, ни землетрясений, ни цунами. Ни-че-го. Оказывается, это так просто. Сказать. Тому, без кого она когда-то медленно подыхала в прекрасном городе у океана. Без кого таяла, растворялась в волнах, чей голос слышала в шуме прибоя. Сколько же дней она смотрела в другие серые глаза, но видела его, а теперь, оказалось, так просто сказать.... Сказать человеку, которого когда-то так сильно любила, что она любит другого, оказалось делом одного мгновения.

Рина дошла до скамьи и тяжело опустилась на неё. Стянула резинку с волос, тряхнула головой. Достала телефон из кармана олимпийки и, разблокировав экран, почувствовала прилив щемящей нежности. На заставке стояла их с Николь фотография. Дочь улыбалась, держа в руках плюшевого медведя. Довольная и счастливая, прижималась к её груди и взгляд… Ох уж этот хитрый взгляд и лисья улыбка. Рината коснулась значка приложения для видеозвонков и набрала Нике. В Сан-Франциско раннее утро, а у них день уже катится к вечеру.

Прошло два гудка, и появилась картинка. Её девочка еще лежала в постели.

– Это кто тут у нас еще не встал? – ласково пожурила Николь Рина.

Николь сладко зевнула и, одной рукой держа телефон, другой потерла сонные глазки.

– Мама, еще даже Тася не пришла меня будить, а ты уже звонишь.

– Прости, зайка. Я просто соскучилась по тебе.

– Сильно? – на личике Ники заиграла та самая, широкая хитрющая улыбка.

– Сильно. Очень сильно, милая.

– Я все равно сильнее, – снова зевнула Николь. – Мама, когда ты приедешь? Ник тоже уехал, все уехали. Только Тася осталась. И Артём.

– Артём? – удивленно приподняла бровь Рината. Она, конечно, догадывалась, что между Тасей и её другом происходит что-то такое… Но…

– Артём ночевал сегодня у нас, – подтвердила Николь, без задней мысли сдавая того с потрохами. – И вчера тоже. Тася говорит, что он нас охраняет. Потому что мы две девочки, нас нужно оберегать.

– Охраняет, значит, – не смогла подавить смешок Ринка и едва удержалась от вопроса, в чьей комнате спит их «охранник».

– Мааам…

– Что, зайка?

– Ты не сказала, когда приедешь.

– Малыш, я пока не могу тебе сказать.

Николь тяжко, очень тяжко вздохнув, задала следующий вопрос:

– А когда Ник?

– Он через несколько дней.

– А когда вы поженитесь, мы будем жить все вместе? – вдруг спросила она.

У Рины в груди все сжалось. Конечно же её малышке хотелось, чтобы они жили все вместе. Завели собаку, переехали за город. Она и сама хотела. Хотела и страшилась этого.

– Да, – кивнула Рина. Прислонившись к стене, она чуть запрокинула голову. Николь все еще лежала в постели. Сонная, по-детски сладкая и беззащитная. Растрёпанные чёрные волосы лезли в глаза, носик-пуговка, розовые пухлые губки и маленькие тёмные бровки.

Она не была уверена во многих вещах. Она часто ошибалась, совершала спонтанные поступки, о которых потом дико сожалела. Но одно она знала абсолютно точно – ради своей дочери она пойдет на все. Если понадобится, заключит сделку с самим дьяволом, лишь бы Ника была счастлива, и никто никогда её не обидел. Она её плоть и кровь. Она маленький ангел, спасший её. Её ангел, ради которого она все преодолела.

– Мам, – снова позвала её Николь. – Скажи, а когда вы с Ником будете жениться, ты мне купишь диадему, как у Алисы на свадьбе. И платье. Я хочу платье, как у неё.

– У тебя будет самая красивая диадема и самое прекрасное платье, обещаю тебе, малыш.

– Мам…

– М-м?

– Я тебя люблю. И очень скучаю.

– И я тебя, родная, – Рина едва удержалась, чтобы не заплакать. Нет, даже от счастья она плакать не будет. Когда-то слово дала и обязана его сдержать. – Скучаю и очень-очень люблю.

– А я тебя сильнее…

Россия, Москва, апрель 2021 года

Говоря начистоту, Игорь все же надеялся, что Рината проявит благоразумие и не станет лишний раз выводить его из себя. Но когда Бердникова оправдывала его надежды? Если откинуть спорт и их путь к золотым медалям Сочи – никогда… Сколько раз он ждал от неё слов, поступков, да хотя бы чертова взгляда, брошенного в его сторону?! Но слова всегда были не те, и поступки тоже не те. А взгляды… Хрен поймешь, что значили эти взгляды! Что творилось в её голове…

Но то было семь лет назад, в таком дремучем прошлом, где себя он ненавидел сильнее, чем её. И ненависть жрала его похлеще того, что сделала эта гадина. Похлеще её слов, брошенных с отравляющим презрением там, в Олимпийской деревне, когда всё было уже кончено. Он ненавидел себя за слабость, за то, что она его сломала, за то, что ночами ему хотелось выть от боли и за то, что он не мог отделаться от желания задать один единственный вопрос: за что? Не важно кому, себе, ей, Господу Богу. Что он совершил в своей жизни настолько дерьмового, что заслужил в «награду» такой вот подарочек? Мрачная принцесса подземелья… Дрянь она, а не принцесса.

Игорь подошел к бару и плеснул себе виски. Осушил залпом, покрутил пустой стакан и усмехнулся.

Нет, кого он обманывает? Рината не придет, и ему это прекрасно известно. Кажется, она его слова всерьез не восприняла. Что же… Поставив стакан на столешницу кухонного гарнитура, он вышел в коридор. Ей будет только хуже.

Из-за входной двери послышался какой-то шум, а спустя мгновение тишину квартиры нарушила трель звонка. Угасшая было надежда вновь вскинула голову, но стоило ему открыть дверь, как на место ей хлынули гнев и раздражение. На пороге, обнимая бутылку шампанского, стояла вовсе не Рината. Совсем не Рината.

– Привет, – девушка улыбнулась и сделала шаг в квартиру, но Игорь остановил её. Упёр ладонь ей в живот и попросту не дал пройти дальше. – Ты меня не пустишь?

– Зачем ты приехала? – осведомился он таким тоном, будто бы перед ним и не человек вовсе был, а так… пустое место.

– Я подумала, что тебе скучно, – она тряхнула головой. Короткие, едва доходящие до плеч светлые волосы лишь слегка шевельнулись и улеглись обратно в до тошноты аккуратную укладку.

– Я же сказал тебе не приезжать сегодня.

– Но я приехала. Выгонишь? Или все же пустишь, и мы выпьем шампанского? – покачала она бутылкой белого игристого.

Окинув гостью холодным взглядом, Игорь-таки убрал руку, давая ей разрешение войти в его дом. Захлопнул дверь и пошел обратно в кухню. Через минуту вошла и та, что не вызывала в нём ничего помимо чувства пренебрежения вот уже долгое время. Но сегодня чувство это было, пожалуй, особенно сильным. Привалившись к подоконнику, Игорь сложил руки на груди и стал внимательно наблюдать за её действиями. Она поставила бутылку на стол, вымыла руки, вытерла их кухонным полотенцем. Он ненавидел, когда она мыла руки здесь, а не в ванной, и каждый раз говорил ей об этом. Но она упрямо пропускала его слова мимо ушей, и тем самым злила ещё сильнее.