Елена Метлина - Ценю жизнь

Хотя общение с мамой было по-прежнему ограничено. И теперь больше с моей стороны я приняла решение оставаться немой и несуществующей. Только одно желание беспокоило меня: желание, чтобы когда-нибудь моя рука оказалась в руке у мамы, но смелости взять её за руку первой не было. Как и не было уверенности в том, заметит ли она это, а главное, возьмёт ли она мою руку? В сердце был страх отказа, а значит, дополнительной боли, которую я не хотела испытывать.

Во-вторых, моё одиночество исчезало, как только я касалась клавиш на инструменте. Выполнив задание из музыкалки, я могла несколько часов играть что-нибудь, растворяясь в звуках. Моё сердце смягчалось и освобождалось, а также приходило спасение от немоты. Я разговаривала с музыкой, я существовала в ней, а она во мне, в ней мне было позволено и радоваться, и грустить. Погружаясь так в музыку, не хотелось выходить из этого состояния. Душа обретала мир и покой.

Хочу, забегая вперёд, рассказать о себе, и это связано с музыкой. Поступив в третье музыкальное училище и закончив его, получила диплом. Несколько лет проработала в сфере культуры, затем девятнадцать лет музыкальным руководителем в школе-саду. В свободное время я пела и играла на разных увеселительных мероприятиях, развлекая людей. И в 33 с половиной года наступил коренной поворот во всех сферах моей жизни, одной из которых была музыка.

Я осознала, что Бог с самого моего рождения дал мне голос и способность, жажду играть. Почему я отчаянно и влюбилась в музыку, и многие годы Бог сохранял и развивал этот дар, не только для профессии, которую я тоже ценила, не только для зарабатывания на хлеб насущный – нет, это не цель – а на одну задуманную им, тайную и скрытую. И это связано со словами о маме, к которым я сейчас возвращаюсь, когда она обратилась с вниманием к тому, что я играла на столе, и положила это себе на сердце (не могу сейчас сдержать слёз).

Если вы, мой читатель, когда-нибудь держали в руках книгу Библию, или читали её, или любите её так же, как я люблю её, то в ней встречаются такие слова: «Бог положил ей на сердце» (или ему), или человек положил какие-то слова или мысли от Бога на своё сердце. Поэтому я верю, что заметить, как я как будто играю, и пожелать купить всё, что касается игры на фортепиано, со стороны мамы было действиями Бога и от Бога.

С покупкой пианино у меня увеличилось желание, хотя нет, оно производилось во мне и росло благодаря вкладыванию его двумя людьми: мамой и моим преподавателем по фортепиано в музыкальной школе, о которой напишу позже.

Мама время от времени говорила: «Лена, учись. Это будет твой хлеб. Тебе не нужно будет тяжело работать (имея в виду физический труд и мою физическую слабость, так как я часто болела. Ты будешь работать в тепле». И я, может, не до конца, но частично понимала, что этот инструмент – для моего будущего. А слова мамы звучали как просьба, а в этой просьбе уверенность, что всё так и будет. Значит, покупая инструмент, она заранее заботилась о моём будущем: моём здоровье, безопасности и материальном состоянии.

Так появилась тихая, молчаливая и такая огромная ко мне любовь, получить которую я уже не надеялась. Получается, что я не была для неё обузой? И не была ненужной?

Моё сердце сейчас наполняется благодарностью и любовью к Вам, моя мама. Мне хочется обнять Вас нежно и сказать самые важные слова: «Мне так Вас не хватает. Я так скучаю за Вами и хочу многое рассказать. Спасибо Богу, что, хотя и поздно, но дал мне понимание и принятие того, что я всегда была в Вашем сердце».

Вторым человеком, который вкладывал практически в моё сердце любовь к музыке, была мой преподаватель Татьяна Васильевна, приехавшая из города в наш посёлок. Это была молодая женщина. Ей дали жильё в доме для учителей музыкальной школы.

Когда я услышала и увидела, как она играет, я сказала себе: «Я хочу играть, как она, и стать, как она, учителем музыки».

Она была в меру строгой и требовательной, особенно ей не нравился хотя бы малейший стук ногтей по клавишам во время занятия. Иногда приходилось подстригать ногти прямо на уроке, а мне так хотелось их хоть немного отрастить, ну, как у других девочек. Но увы, так всю свою музыкальную деятельность я без ногтей.

Особенно я ценила время, которое мы с Татьяной Васильевной проводили в классе после окончания урока. Она играла мне разные песни, пьесы, мелодии. Учила подбирать песни на слух. Мы выходили с ней вместе последними, закрывая двери музыкальной школы, и были обе счастливые.

Она возила меня на конкурсы, которые проходили в районе, записывала на радио игру на фортепиано, готовила к поступлению в музыкальное училище и даже поехала туда вместе со мной. Это было училище, которое закончила она.

Спасибо вам, Татьяна Васильевна, мой учитель, настоящий учитель, за то, что открыли прекрасный мир музыки и ввели меня туда, а также за участие в моей жизни. Это было хорошее начало, в котором вы сыграли важную роль в направлении выбора профессии и моего будущего.

Этот рассказ будет о дорогом для меня с детства и до сегодняшнего дня моём младшем Брате Николае.

В отличие от меня, у него была фамилия папы. Меня почему-то её лишили, и в свидетельстве моём о рождении в графе «отец» – прочерк. Хотя эти факты в отношении отца у него были на бумаге. В действительности мой брат, как и я, не знал ни любви, ни заботы отца. Хочу вернуться к воспоминаниям детства о нас с братом, чтобы вы немного поняли наши взаимоотношения.

Когда мне было пять лет, а Николаю два года, мы стояли во дворе «своего» дома возле входа. Мы ждали маму. Она должна была прийти и позвать нас, чтобы идти к кому-то ночевать, потому что папа был пьян. Был вечер, но темно ещё не было. Маленькая рука брата была в моей руке. Мы просто стояли, два маленьких человека, казалось, одни в целом мире, молча и спокойно.

Господь хранил меня ради него, моего брата, это я сейчас понимаю. Казалось, что Николая передали по умолчанию мне, тому, кто чуть-чуть сильнее. Нужно было нести ответственность за него, когда не было мамы. Когда мы стали подростками, он стал моей подругой, а я его другом. Мы почти с ним не разлучались, вместе играли на улице со сверстниками в футбол, в прятки, в пекаря. Подолгу болтали, сидя на скамейке.