Алексей Труцин - Смат

– Братан, погоди, погоди, – опешил я.

– Чего годить-то?

– Ну, я хочу просто стакан взять и все. Попробую его сначала продать.

– Думай сам. Это дело, сам понимаешь, какое. Тут просмотром «Лица со шрамом» не ограничишься.

Мне удалось купить у него этот злополучный стакан по цене даже чуть ниже одного коробка.

В ту ночь на работе начальник снова до меня докопался:

– Артем, почему посуды снова не хватает? Ты домой, что ли, рюмки таскаешь? Где остальной реквизит?

– Я не знаю, где они. Делать мне больше нечего, – чуть повысил тон я.

– А кто знает? Здесь ты за все отвечаешь, понимаешь? – переходил на крик начальник.

– Понимаю, – понурив голову, сказал я. – Может, уборщица опять разбила.

– Уборщица! Да это ты разбил! Таких, как ты, Тёмочка, я могу миллион найти, так что давай мне больше вилки с ложками не проебывать, ладно? На них же все здесь зиждется. Элементарная, у тебя же элементарная работа! Не справляешься, значит мы…

Тут меня неожиданно перекрыло, и орать уже начал я:

– Какие, блять, вилки и ложки? – взявшись ладонями за лицо, начал кричать я. – Что ты, блять, несешь? – я схватил бутылку Егермейстера и сделал глоток. – Знаешь что, иди на хуй! Кто-нибудь из этого миллиона точно будет лизать тебе очко!

Я замахнулся бутылкой в него, но вовремя понял, что амфетамин окончательно овладел моим поведением, и бить бутылки о головы работодателей – уже перегиб палки. Начальник нервно дернулся.

– Чертов нарик, пшел вон! Хуй тебе теперь, а не расчет.

– Иди на хуй, просто иди на хуй! – орал я и с грохотом поставил бутылку на стойку.

Обеими рукам вцепившись за горлышко, ссутулившись, я тяжело дышал и смотрел на него.

– Давай, подними на меня руку, тебе сразу пиздец, наркот! – защищался мой начальник.

Конечно же, я понимал, что он был прав. Выдохнув, отпустив руки от бутылки, я молча ушел из злополучного бара и больше никогда туда не возвращался. Денег, само собой, в этот раз не получил.

Одноногий в дальнейшем многому меня учил, можно сказать, он стал моим новым начальником. Немного от дел отвлекало только то, что в ту пору его на пару с Китайцем слишком беспокоило, что Ёж и каратист подсели на соль. Это была настоящая чума двадцать первого века. Она даровала употребившему ее ощущение бога на час, а потом хотелось еще и еще. Тот вред, что она оказывала на организм, был неописуем, хуже даже, чем фен. Синтетика рушила все: нервы, зубы, – о крепком здоровье можно было забыть. Но это было их делом. Да и вообще, кому бы еще беспокоиться – Одноногому, отсидевшему героинщику? У самого же дела были плохи тоже.

Первую коробку плана удалось продать Вадиму со старой работы по прозвищу Очкарик, который, казалось, был увереннее и бесстрашнее, чем я. Меня не отпускали опасения, что нас поймают. Этот парень вечно был на работе угандошенный, но также был безобидным и совершенно непалевным. Более того, он считал меня своим духовным ментором. В общем, мы встретились с ним на Третьяковской, и я как ни в чем не бывало передал ему наркотики, забрал свои первые бабки и спокойно отправился домой. Ощущения были странные. Я отбил себестоимость всего стакана с первой продажи и даже заработал чуть больше. Интересно, такому бы меня научили на экономическом в университетах?

Время шло, я потихоньку налаживал связи через ребят из старого бара. Очкарик, кстати, в итоге стал моим постоянным покупателем. Первый стакан же разлетелся буквально за неделю, и я взял у Одноногого еще один. На этот раз все разошлось всего за три дня.

– Молодчина, – хвалил меня Одноногий, когда мы снова сидели у Ежа. – Ну, прямо как Прототип!

– Прототип? Кто это? – удивленно спросил я.

Ёж и Одноногий переглянулись.

– Это, так сказать, глава всего наркокартеля, Пабло Эскобар московского разлива, – сказал Одноногий.

– Я впервые о нем слышу, – терялся я.

– За ним отечественные рэп-лейблы, фастфуды, пиццерии, всякие молодежные магазины одежды и даже политики, не говоря уже о всей полиции и тех, кто повыше. Колоритный мужик, – вклинился в разговор Ёж.

– Да, а главное, он решает, кому можно заниматься торговлей, а кому нельзя, – продолжил Одноногий и закурил джойнт.

– Получается, что мне можно? – нелепо бросил я, вызвав дикий гогот у мужиков.

– Братан, ты настолько мелкая сошка в этом бизнесе, что таких, как ты, даже не рассматривают. Пару стаканов продал, теперь думаешь, что король мафии? – с косяком в зубах, прищурившись, говорил Одноногий.

– Кстати, знаешь, какой самый стремный из его проектов? Говорят, что он держит какую-то мясоперерабатывающую фирму. Они типа выпускают сосиски свиные, полуфабрикаты, а на деле он пускает в расчет всех своих недоброжелателей, – делился сплетнями Ёж.

– Ебать, как в гангстерских фильмах, – охнул я.

– Пиздец, Ёж. В такую хуйню веришь, – смеялся Одноногий.

В дверь кто-то позвонил, но никто из присутствующих даже не рыпнулся.

– Ждешь кого-то? – спросил Одноногий.

– Каратист должен зайти.

Я поднялся и открыл дверь. В квартиру зашел Рома. Он всегда здоровался не привычным всем рукопожатием, а просто хлопком рука об руку.

– Здорова, ЗОЖ, – вальяжно кинул Одноногий. – Что нового?

– Как обычно, сэнсэй заебывает, пидор. Бля, он звонит. Алло, здравствуйте, сэнсей. Нет. Завтра буду, конечно. Да. Да, сэнсей, спасибо. Спасибо. Буду. До свидания.

– Ни хуя себе, – засмеялся Одноногий. – Вы всегда так базарите?

– У нас все строго там, – отвечал Рома.

– Прикольно, – вклинился я.

– Соль будешь? – спросил Ёж Рому.

– Да, давай. Тренировки эти заебали.

– Устаешь? – спросил я.

– Он тренер, он уже сам не тренируется, – сказал Ёж.

– И что? Значит, я не могу заебаться, Дим?

– Бля, сколько раз просил! – недовольно произнес Ёж.

– Ладно, ладно, Ёж. Ёж!

Никто не знал, почему Ёж настаивал никогда не называть его по имени. Были ли это методы конспирации или еще что-то, никому не было известно.

– Короче, прикиньте, тусил вчера с телкой, – занюхав, начал рассказывать Рома. – Так она сидит напротив меня и говорит: «Я так сильно люблю Францию, а вот, смотри, сувенир оттуда». Потом – ух, берет статуэтку Эйфелевой башни, надевает на нее гандон, задирает юбку, сдвигает вбок трусы и засовывает эту конструкцию прямо себе в пизду!

– Ебать, – удивился я. – У меня, кстати, сестра двоюродная во Франции живет.

– Неплохо, неплохо, ну, а дальше? – спросил Одноногий, еле волоча языком.

– Ну а дальше я эту башню на хуй выбросил и насадил француженку на свою.

Ёж улыбнулся. Все это время он как обычно играл в компьютер и как-то неохотно вклинивался в беседу, пока Одноногий не затронул острую тему. Ёж вообще частенько просто сидел и молча играл, пока все вокруг дискутировали, но не сегодня.