Алексей Романов - Бросая костыли

Папа возмутился:

– Ты хоть одно матерное слово от меня слышал?

– Нет.

– Кто научил?

– Никто…

– А откуда взял?!

– На стене нашего дома написано…

– Показывай!

Прямо от калитки видна стена дома, а на ней то самое слово, написанное метровыми буквами. Молчание. На следующий день оно было затерто. Вместе с другими, более «интересными» словами.

Затем уже мама хохотала, когда ее отчитывали на классном собрании. В то время, когда учительница заставляла класс читать по слогам – я визжал от хохота. Она меня подняла и потребовала объяснить причину смеха. Ну, я честно и объяснил, что читаю смешную книгу. Следует ехидное предложение почитать эту книгу всем. И я послушно выполняю. «Малыш и Карлсон, который живет на крыше». Книга детская, понятная и очень смешная. Весь класс лежит от хохота. Учительница в растерянности, особенно потому, что формально она же сама скомандовала… Обошлось без наказюки.

На счастье учительницы, я заболел.

Странно, но болезнь не чувствовалась. Нет, ну за что мне такое «счастье»? Украинская осень теплая и без ветра, а меня заставляют ходить в зимней шубе. Жарко, тяжело и очень стыдно перед другими детьми, многие из которых бегали даже без пальто. Отвратительно.

Диагноз у меня оказался длинным и дурацким. Ставила ну очень неуверенная в себе врачиха: стертая форма скарлатины с осложнением на сердце.

Сначала меня уложили в общую палату. Ребятня вся чужая, но не вредная. Все обходилось без драк. Никто прав не качал. Днем все нормально. Весело, визг, беготня. Зато ночью, долго не спал, валяясь с открытыми глазами. И несколько раз, поздно ночью, слышал странное. Церковное пение. Это в центральной городской больнице и в то время, когда шли гонения на церковь. Когда нам с малых лет внушали неприятие всего религиозного. Наверное, пели больные женщины, или медсестры.

Потом меня перевели в тяжелое отделение. Бокс для умирающих. Со строгим постельным режимом. Там еще женщина была с очень слабым грудным ребенком. Перепуганные отец с мамой через окошко меня подбадривали, а я не понимал, в чем дело. Чувствовал себя обычно, без каких-либо проблем. Плевал на строгий постельный режим и носился по боксу, пока никто из врачей не видел. Правда, ночных песнопений больше не слышал. Через пару недель меня вернули в общую палату.

По всей видимости, лечащие врачи оказались в больших непонятках. Явилась ко мне очень представительная дама в белом халате, привозное светило. С неприятным, изучающим взглядом. Для налаживания контакта она без всякого интереса поиграла со мной в детскую настольную игру. Пыталась подружиться. Мне стало неприятно. Отталкивала неестественность ее поведения. Просмотрела мои школьные задания. Мы с ней даже поспорили, как правильно пишется слово «Солнце». Она утверждала, что проверочное слово «Солнышко», а я – «Сонэчко». Врач возмутилась:

– Ты, что – украинец?

– Ни, русский, тут мени уси хохлы кацапом кличуть.

Тяжелый случай: профессор и первоклассник остались при своих мнениях.

Мне это не помогло. Врачам, впрочем, тоже. Так в недоумении меня и выписали. Спустя два месяца.

Я не сразу заметил, что появилась проблема с ощущением запахов. Раньше, заходя в магазин, различал запахи нескольких разных чаев, находившихся на далеких полках. И сладковатый запах гречки в брикетах. На улице иногда чувствовал чудесный незнакомый запах, намного более приятный и нежный, чем запах духов. Но что это было – узнал только много лет спустя. Анаша оказалась. Теперь же… О мягких запахах осталась только память. И постоянные сопли – хронический насморк, так это называлось. Переусердствовали эскулапы с лечением.

Первый день на свободе показал, что появилась у меня еще и другая проблема. Гуляю один во дворе дома. Ранняя весна. Травка зелененькая. Небо голубое. Которое, вдруг, становится черным. Бегу домой на второй этаж, задыхаюсь, и понимаю: «Пора лечь». Плюхаюсь на постель в грязных башмаках и тихо – смирно ожидаю продолжение. Холодный пот прошибает. Вонючий. Понятно, сейчас будет очень худо. Но страха нет. От слова «Совсем». Знаю, что все будет нормально. Постепенно слабость и чернота уходят, только липкий противный пот напоминает о неприятности. Похоже, Великая Дама только пальчиком погрозила. Согласилась, что ее бояться не надо, но уважать – обязательно.

Хорошо, что мама была на кухне и ничего не заметила.

Этот стало первым настоящим проблеском: мои сложности только моими и являются. Главное не дергаться и спокойно отслеживать ситуацию, без вмешательства. Изредка такие приступы повторялись. Во время беготни. Приходилось предупреждать друзей, чтобы не болтали.

Наверное все-же растрезвонили. И ребятне из нашего двора строго запретили со мной играть. Во избежание… Часто меня оставляли под надзором соседей. Сидел в чужих комнатах. В тоске смотрел на дурацких рыбок в аквариумах. Иногда включал радиоприемник. Позволяли. До тех пор, пока не своротил ручку управления, которую даже взрослые не могли сломать – аппаратура тогда была дубовая, на идиотов рассчитанная, но не таких как я. Общее удивление это у всех вызвало.

А затем слабыми ручонками сломал ключ, застрявший в замочной скважине. И долго сидел перед закрытой дверью. Ожидал отца – соседи не смогли справиться с поломкой. У папы силища была огромная, а также великолепное соображение. Используя пинцет и отвертку, он легко открыл дверь и парой движений вытащил обломок ключа из скважины. И не ругался. Замечательно.

Летом мама увезла меня на Черное море. Долечиваться. Поехали сразу тремя семьями. Две мамы, один папа и четверо детей. Отправились дикарями, но по уже известному адресу в Скадовск.

Огромное ярко-синее море бесконечно большие пляжи. Мелководье, на котором невозможно было утонуть – уходишь от берега на сотню метров, а глубина меньше, чем по шейку даже у детей. В чистой, теплой воде по полчаса и больше бултыхались без проблем. И без надзора. Часами наблюдали с пирса за медузами. После того, как обожглись, больше не пытались брать их руками. Да и жалко. Берешь такой аккуратный красивый зонтик, вытаскиваешь на настил, а он превращается в груду соплей.

Уже к середине сезона я заработал репутацию отъявленного вредителя. Дом нашей хозяйки имел только на улице. Сооружение для одного посетителя. Валерка показал мне фокус, как находясь на улице закрыть эту кабинку изнутри. А что, просто и надежно. Рано утром я его и сотворил. И ушел в комнату читать. Через час выхожу и вижу десяток человек, мнущихся в очереди. Увидев меня, все хором завопили:

– Мы думали, что это ты там заседаешь и что-то с тобой приключилось, собрались скорую вызывать!!! Кто же там?!

– Никого.

Снял с внутренней защелки и открыл дверь. Понятно, наслушался по самое никуда. И объявлен исключительно подлым хулиганом. Удивлялся Валерке, который меня научил, но не допер о применении этого фокуса.