Сергей Шевалдин - Коса и камень

Помимо 25 десятин земли (более 25 гектаров), Безсонов подарил хозяйственные постройки – мельницу, зерносушилку, каретник, конюшню, баню, амбар и два жилых дома. Один из домов был расположен в березовой роще. Достаточно не только для сиротской жизни, но и для воспитания из осиротевших детей достойных и умелых земледельцев.

Дар Безсонова оценивался в 26 тысяч рублей. По нынешним скромным оценкам рубль 1914 (военного!) года по силе и мощи своей покупной стоимости паритетствует 225 рублям, нынешних суровых и героических. Про нынешнюю кадастровую стоимость земли и строений даже и вспоминать не хочется. Благородство бесценно!

Земским Собранием Красноуфимска дар Александра Безсонова не только привествовался, но был поддержан идеей прикупить для сиротсткого приюта дополнительной земли, находящейся во владении башкир. Надеялись на Крестьянский Поземельный банк, «очень отзывчивый в таких случаях». Была даже составлена смета на ремонт и благоустройство имения, немногим более тысячи рублей. Предполагалось даже укрепление берегов пруда.

В то время уездные власти высоко оценили поступок Безсонова и решили назвать его именем проектируемый приют. Ходатайствовали о представлении Александра Григорьевича к высочайшей награде. По понятным причинам приют создать не удалось, а награду Александр Безсонов не получил. Человек служил державе как умел, честно служил. Честь имел.

Сейчас честь не слишком-то востребована. И лишь палеонтологи помнят Безсонова, как энтузиаста, первым обнаружившего загадочного геликоприона. Геликоприон насыщен тайнами и интригами. Можно считать его самой древней загадкой пермских морей.

Он умер от чахотки. В Финляндии. Еще до революции. Поэтому на родине о нем никто не знает. И, похоже, знать не хочет. Не до художеств сейчас.

Михаил Демьянов родился в Артях (тогда поселок именовался Артинский завод) в 1873 году. В детстве ярко блеснул талантом рисовальщика, поэтому уже в 19 лет начал учиться у Левитана в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Учился не напрасно – очень впечатляющие пейзажи у него получались.

Как сообщают эксперты по живописи начала прошлого века, Демьянов работал преимущественно как пейзажист, разрабатывал тему лирического пейзажа. Использовал методы и достижения импрессионистов, стремился к этюдности и широкому мазку. Тяготел, короче, к импрессионизму.

Импрессионизм, как вы все знаете, зародился во Франции в конце ХIХ века. Бойкое, живое и веселое направление живописи. Попытка передать реальность через восприятие. Взрыв и полет образа посредством холста и красок.

Примерно то, о чем хотел сказать Уильям Блейк: «Если бы двери восприятия были открыты, то человек увидел бы вещи такими, какие они есть – бесконечными». Но я сейчас не про Doorsи Джима Моррисона, я про Михаила Демьянова. Демьянов стремился к широкому мазку и зову солнца.

Поэтому картины, с которыми он выходил на публику, были очень солнечными. Даже те, в которых он размышлял о старости и бренности сущего.

Творчество Михаила Демьянова шло в гору – С 1903 по 1910 годы продолжал образование в Высшем художественном училище живописи, скульптуры и архитектуры при Императорской Академии художеств в мастерской А. А. Киселёва. В 1910 году за картину «Старые годы» М. А. Демьянову было присвоено звание художника. В том же году получил премию братьев И. И. и С. И. Ендогуровых, присужденную как «достойнейшему из пейзажистов».

Братья Ендогуровы, если кто не помнит, были блестящими русскими пейзажистами конца 19-го века. Особенно славился старший брат Иван. Но и Сергей Ендогуров отлично живописал. И оба брата скончались от туберкулеза. Как впоследствии и Михаил Демьянов.

Но он успел блеснуть перед смертью. Получил премии имени А. И. Куинджи за картины «Последний снег» и «Повеяло весной». За картину «Рим» поощрен премией Императорской Академии художеств в 1912 году. Получил право пенсионерской поездки за границу, которым воспользовался и побывал в лучших картинных галереях Рима, Венеции, Парижа, Амстердама и ряда других европейских городов. путешествуя по Европе создал ряд роскошных солнечных полотен. Вернувшись в Россию, некоторое время жил в Санкт-Петербурге.

Но когда чахотка обострилась, переехал в Финляндию. Там и умер летом 1913 года. Не хватило солнца. Свое солнце он расплескал в своем творчестве. Сорок лет прожил.

И вот к чему я все это? А к тому, что сейчас на исторической родине художника в поселке Арти о Михаиле Демьянове никто не знает. Удивительно, конечно, но не знают даже в наш героический век сурового патриотизма, когда все взгляды обращены в прошлое и ведется скрупулезный подсчет побед. Вероятно, потому, что Михаил Демьянов умер до становления большевизма, да еще и в Финляндии. Негоже, вероятно, про Финляндию вспоминать. Особенно в глухой уральской провинции. Не тот реестр побед.

Вот на эту тему вспомнилась одна забавная и скандальная местечковая история. Арти – поселок небольшой, и люди друг друга знают или, как минимум, узнают. И жил некий ветеран войны П. (фамилию обозначать не буду, потому как родственникам его, вероятно, до сих пор грустно). Был этот ветеран обвешан орденами, даже, помнится, два ордена Славы у него было, чуть ли не Герой Советского Союза.

В конце шестидесятых – начале семидесятых годах прошлого этот ветеран стал непременным участником всех празднеств и событий, особенно он активно бродил по школам и рассказывал школярам о своих великих геройствах. По любому поводу и всякому празднику выступал, даже 8-е Марта под себя подгреб.

Судя по публичным рассказам, так он чуть ли не лично войну выиграл, бил из окопа трехлинейкой «мессеры» в жутких количествах, танки зажигалками поджигал, а рядом с ним, чтоб далеко не ходить, торчали в тех же окопах жуковы-рокоссовские и, подбегая с поклоном, тут же орденами его награждали.

Но к средине семидесятых началась в военкомате ревизия ветеранов, чтоб помимо естественных похвал и почестей, еще и материально их поддерживать. Указание сверху на этот счет поступило. И тут случился кошмарный конфуз – выяснилось, что знатный геройский фронтовик отнюдь даже не совсем уж и фронтовик, а так, «писаришка штабной». И все награды-ордена он себе приписал, пользуясь мелким служебным положением, под дембель, присвоил себе невостребованные реальные подвиги погибших бойцов.

Дело тихо замяли, быстренько под сукно заволокитили, а семья, забрав бывшего геройского деда и папашу, продала дом и уехала от позорища куда подальше. С глаз долой, хотя люди в семье этого странного человека вполне даже хорошие были. Но пришлось им бежать от соседей и мнения общественного. Было время, когда общественное мнение хоть что-нибудь, но значило. Судя по всему, кончилось это варварское время.