Дмитрий Пяткин - Сыночек

– А он может взять отпуск? – спрашивал Паша.

– Не знаю, сын, хотел бы – взял, – холодно объясняла мать.

– А сегодня папа приедет?

– Не знаю! Что ты пристал как банный лист?! Вон телефон, иди и позвони, уже взрослый, номер в телефонной книжке написан, – разговоры об отце вызывали у матери сильное раздражение. Ваня к тому моменту уже успел родиться, ему недавно исполнился год и с этого момента мать практически полностью переключилась на заботы о нём. В редкие моменты общения, она делала Паше много замечаний и постоянно отчитывала за любую мелочь. Спасало Пашу только общение со своим старшим братом.

– Федь, может, позвоним отцу? – как-то раз спросил Паша старшего брата.

– А ты сам не звонил? – усмехнулся старший брат.

– Я боюсь…, – честно признался Паша.

– Ты не бойся, Пашок, там тебя не укусят, наберись смелости, это нетрудно, пойдем прямо сейчас попробуем, просто спросишь «Здравствуйте, а можно Владимира Ивановича к телефону?» и всё.

– А ты звонил? – неуверенно спросил Паша.

– Конечно, звонил, несколько раз, только отец всё время занят был, не соединили, ответил Федя.

– А может, опять не соединят?

– А ты попробуй, не попробуешь, не узнаешь. И вообще, Пашка, запомни – всегда надо так: берешь и делаешь.

– Угу.

Паша подошел к казавшемуся огромным старенькому дисковому телефону и, продолжая сомневаться, потянулся рукой к трубке. Федя был рядом и наблюдал, всем видом показывая, что он рядом и всё в порядке. Дальше надо было справиться с набором номера. Паша 10 раз перечитал цифры папиного рабочего телефона и начал осторожно набирать их поворотами телефонного диска по часовой стрелке. Когда диск после каждого поворота возвращался обратно, его звук был похож на низкое рычание какого-то хищного зверя. Когда в трубке наконец-то послышались длинные гудки, внутри Паши всё сжалось, он надеялся, что именно в этот раз, к телефону подойдет папа, и ему не нужно будет разговаривать с кем-то незнакомым. После 8 долгих гудков, на том конце провода послышался грубый мужской голос:

– Да!

– …

– Да, говорите!

– А-а-лло, а это завод? – от переживания Паша всё перепутал и забыл, что надо говорить.

– Да, кто говорит, что вам нужно? – мужской голос громыхал так, что внутри у Паши всё сотрясалось.

– Я, я хотел… папу позвать…

– Папу? А кто у тебя папа? – голос явно смягчился, очевидно, что человек, с которым говорил Паша, наконец-то догадался, что говорит с ребенком.

– Вова… Папа… Владимир Иванович! – Паша внезапно очень громко выпалил имя и отчество отца, израсходовав на него всю уверенность, которую готовил для этого звонка.

– Владимир Иванович? А ты его сын? Как зовут?

– Паша…

– А, Пашка, ну здравствуй, это Григорий Палыч, помнишь меня?

– Дядя Гриша, здравствуйте! – у Паши мигом отлегло. Дядю Гришу он знал. До того как папа стал пропадать на работе, он иногда приглашал домой своих коллег на совместные семейные посиделки. Григорий Палыч был большим мужчиной с лицом, испещренным крупными морщинами, но с добрейшей улыбкой. Он всегда приходил в гости не с пустыми руками и дарил Паше всякие небольшие игрушки или сладости.

– Здравствуй, здравствуй, Паш, надо же, сам решил позвонить, не испугался, молодец!

– А папа там?

– Папа твой сейчас вот только уехал по делам в город, он же занятой очень, сам понимаешь, но он должен приехать через час, я ему скажу, что ты звонил, хорошо?

– Да, хорошо, спасибо, дядя Гриша!

– Да не за что, Паш, Федьке привет передавай и маме своей от меня тоже.

– Хорошо.

В трубке послышались короткие гудки, а Паша вдруг ощутил невероятную гордость за то, что решился позвонить. Ему стало так приятно и спокойно на душе от мысли, что можно просто взять и позвонить кому угодно, даже папе на работу, а он так долго этого боялся.

Федя стоял рядом и хихикал.

– Чего тебе смешно? – грозно посмотрел Паша на старшего брата.

– Да нет, Паш, ты молоток, просто вначале так смешно было «А..я.. папу можно…»

– Да ну тебя! – Паша неуклюже толкнул брата ладонью за то, что тот подпортил ему момент триумфа над собственными страхами.

Но злиться на брата Паша не хотел, больше всего ему в этот момент хотелось услышать телефонный звонок, он надеялся, что папа вернется на рабочее место пораньше и тут же перезвонит, когда узнает, что Паша о нем спрашивал. Но телефон не зазвонил ни через пятнадцать минут, ни через час, ни до того момента, когда наступило время ложиться спать.

Паша тогда очень расстроился и затаил обиду на отца. «Неужели ему так трудно было перезвонить?» – недоумевал Паша и твердо решил высказать все свои обиды папе в лицо. Но для этого нужно было застать его дома. Шанс представился неожиданно быстро. В это же воскресенье отец решил устроить себе полноценный выходной и побыть с семьей. Воскресенье было единственным днем в неделе, когда отец более или менее присутствовал в жизни близких. В эти моменты он пытался всем уделить время, но получалось это всегда скомкано, потому что почти всегда телефон начинал звонить в самый неподходящий момент. Это был папин мобильник, редкая и очень статусная вещица по тем временам, красноречиво указывающая на то, что перед вами не самый простой человек. Простенький рингтон, который каждый раз громко оповещал о звонке, у Паши стал неизменно ассоциироваться с плохими новостями, потому что после звонка папа в 99 случаев из 100 начинал быстро собираться, садился в машину и уезжал, возвращаясь поздно ночью. Но это воскресенье было не таким. Папа сидел в гостиной, в своем любимом кресле у окна и читал газету. Было 11 утра. Паша, спустился из своей комнаты на втором этаже и прошел на кухню, которую от гостиной отделяла широченная арка, так, будто это была одна большая комната. Всё утро Паша провалялся в своей кровати и, спустившись вниз, он не рассчитывал застать папу дома. Мама была в спальне наверху, по утрам в выходные он любила сидеть там и заниматься вышивкой, эта привычка появилась у нее с момента переезда в дом. Там же располагалась колыбель, в которой лежал еще крошечный младший братик Ваня и Паша уже знал, что в этот момент маму лучше не тревожить. Дойдя до кухни, Паша открыл холодильник и достал оттуда банан. Есть ему особо не хотелось, он хотел подойти к папе, но вспомнив про свою обиду на отца, решил сделать вид, что совсем не собирается с ним разговаривать. Но доев свой банан, он все-таки решился подойти к отцу. Долго изображать обиду ему наскучило. На всякий случай он всё-таки скорчил трагическую гримасу, чтобы дать понять, как сильно он расстроен. Папа это заметил и тут же отвлекся от чтения газеты.

– Сынок, ты что такой грустный? Тебя обидел кто-то?

– Нет, – ответил Паша с такой интонацией. По которой сразу было понятно, что он лукавит.