Софья Евдокимова - Всего лишь лето юности

Но наконец Денис кончил и, натянув штаны, повалился на кровать и сразу уснул, громко захрапев, я же быстро накинула одежду, которая была целая и выбежала из комнаты.

Спускаясь вниз, я глядела в глаза, мимо проходящих людей. Я отчаянно надеялась найти хоть в одних спасение, помощь, понимание. Все проходили мимо, даже не удостаивая меня своим взглядом. Я хотела сейчас упасть и разрыдаться прямо посреди этого шума, а ещё громко кричать, но я не могла себе этого позволить. Надо просто отсюда убегать, пока не произошло что-нибудь ещё – звучал голос в моей голове, и он был прав, хоть сейчас я его должна послушать. Дрожащими ногами я направляюсь к выходу.

Не знаю в чём, но я чувствовала себя виноватой, будто это я совершила ужасные вещи. Дышать было тяжело, что-то внутри больно сдавливало грудь, точно тяжкий огромный камень. Слёзы ручьём льются из глаз. Смутное осознание того, что произошло потихоньку начинает проясняться.

Вечереет. Весь день я делала вместе с бабушкой салатики для её соседки, День рождение которой она упоминала вчера. Туда мы сейчас и собираемся.

Бабушка красилась возле зеркала, я, измождённая её ожиданием, сидела за столом в телефоне. В целом, это конечно круто, что здесь все друг другу так помогают, но за сегодняшний день я истощила недельные запасы энергии и идти на праздник – последнее, что мне сейчас хочется делать. Я бы предпочла улечься в кроватку и включить какой-нибудь сериальчик. Возможно, именно так бы я и сделала, если бы не бабушка. Сегодня она была совершенно другой, весь день она находилась в некоем предвкушении, даже сейчас, собираясь, она напевает мелодию. Мне всегда было интересно, что это люди напевают себе под нос. Понятно, что иногда из каких-нибудь песен берутся эти мелодии, а иногда ведь вообще ниоткуда, просто к нам это приходит и всё. У меня есть предположение, что именно в такие моменты поёт душа, до нас доносится её тихий робкий голос, ведь мурлычем подобные мелодии мы только тогда, когда нам хорошо, когда мы действительно счастливы. Поэтому сказать сейчас бабушке, что я не желаю идти, значит подпортить её волшебный день, а я не посмею допустить этого.

Наконец-то бабушка дособиралась. Она была маленького роста с полноватым телосложением, кудрявыми короткими тёмными волосами, но черты её лица были очень красивыми и аккуратными. Её глаза карие с небольшой радужкой зеленоватого оттенка, лицо имело круглую форму, но самое красивое в её лице – это прекрасные, пухловатые всегда накрашенные губы. Бабушка жила хоть и в деревне, но всегда следила за собой. Что тут скажешь? Настоящая женщина… Сегодня она выглядела по-особенному красиво. На ней было синее лёгкое платье с белыми босоножками. На её полном теле это смотрелось так аккуратненько и изящно, что на губы, которые она накрасила красной матовой помадой, никто не обратит внимания. Да, у бабушки был потрясающий вкус и, не смотря на свои уже немолодые года она всегда выглядела безупречно.

– Идём? – спросила она меня, обратив внимание на то, как пристально я её рассматриваю.

– Ты сегодня такая красивая, – полная искреннего восхищения и гордости, произнесла я.

– Ну, ты тоже ничего, – засмеялась бабушка, положив свои нежные тёплые руки поверх моих, – всё, пошли давай.

Я заметила, что с бабушкой мы никогда не обсуждали ничего долго, все разговоры с ней были короткими, только по существу. Иногда мне нравилось это качество, а иногда ужасно раздражало, особенно когда во мне была неутолимая жажда разговора, а она никак не шла на контакт. В детстве вроде бы такого не было, а может я просто не помню.

Когда мы дошли до Дяди Саши с тётей Таней и зашли во двор, я увидела много людей, что вызвало во мне стеснение. Не так давно я заметила за собой такую особенность, что перед толпой людей я сильно смущаюсь, но помимо этого, я испытываю страстное желание, чтобы на меня все смотрели, я обожаю находится в центре внимания. И, каждый раз находясь на публике, мне приходится сталкиваться с этой амбивалентностью чувств, что вызывает во мне растерянность.

Я осмотрелась вокруг – кто-то пел, кто-то плясал, кто-то просто сидел за праздничным столом, что-то горячо обсуждая и всё было без доли напряжения. Атмосфера деревни была мне явно по душе. Она немного разбавила и выветрила моё стеснение. К нам с бабушкой подбежал рыжий пёсик, радостно веляя из стороны в сторону своей лохматой метёлкой.

– Рыжик! Привет! – над именем по всей видимости не заморачивались, зато сразу запомнится, не придётся по десять раз уточнять его. Бабушка наклонилась к собаке и почесала пёсика за ухом. Рыжик тщательно обнюхал мои кеды. Он всё ждал, когда я его поглажу, но я не горела желанием делать это, слишком уж потом воняют псиной руки, поэтому, пожалуй, я воздержусь.

Мы поставили салаты на стол.

– Пойдём поздравим именинницу, заодно познакомитесь.

Ещё бы выяснить, кто из них, кто. Однако, рассмотрев людей вокруг, я быстро смекнула, у кого сегодня праздник. Маленькая женщина, которая стояла и разговаривала с двумя парнями, была очень худенькая, короткие тёмные волосики обрамляли её личико, на вид около сорока лет. Это и есть тётя Таня. Не знаю почему, но мне не хотелось отрывать от неё взгляда.

– Здравствуйте, кажется, у нас тут новые люди, – тётя Таня устремила на меня свои полные блеска и добра глаз. – Я Тётя Таня, – она протянула мне руку в знак приветствия, я в ответ протянула свою.

– Я Марина, – моя улыбка растянулась до самых ушей. Я не знаю как, но эта женщина умеет в себя влюблять. Вся она, будто светится. Я не могу сказать, что она безумно красива, нет, но она невероятно привлекательна, на неё хочется смотреть, не отрываясь, и слушать всё, что тётя Таня говорит, стремясь не упустить ни одного её слова.

Бабушка начала говорить поздравления, а я, всё так же улыбаясь, кивала головой, присоединялась к каждому сказанному ей слову. Выглядит, должно быть, по-идиотски.

– Спасибо большое, моя хорошая, – тётя Таня заключила в объятья бабушку. Потом, будто опомнившись, представила парней, стоящих рядом с ней, – это у нас Артём и его друг Лёша. Пообщайтесь, всё веселей, чем с нами, со стариками, болтать, а мы, пожалуй, пойдём.

Ага, все бы в сорок лет стариками становились. Конечно, возможно, что я ошиблась насчёт её возраста, ведь мне никто не говорил, сколько её на самом деле лет, это всего лишь мои предположения. Тётя Таня лёгкой изящной походкой ушла, заодно уведя с собой бабушку и Рыжика.

Артём был немного повыше Лёши, буквально на сантиметров четыре-пять и куда крупнее телом. Пряди тёмных волос свисали на точёное строгое лицо, прожигающие тёмно-карие глаза внимательно изучали меня, и слишком самодовольная улыбка блистала на лице. Лёша, напротив, имел наивное выражение лица и копну каштановых кудряшек на голове, глубокие детские синие глаза и чересчур худощавое телосложение.