Мария Третяк - Маэстро сидел за обеденным столом

Длинные и скользкие как змеи, макароны обвивали зубцы вилки и в таком удобном положении направлялись прямо в рот маэстро. Он зажмурился от небывалого наслаждения и отправил туда же черствый кусок превосходнейшего хлеба. Дальше был компот. Густой и безвкусный, он поразительно вязнул на зубах и делился своей непривычной субстанцией с непривередливыми вкусовыми рецепторами маэстро. Что касается десерта, то он был прекрасен как полет эклера, хотя вместо эклера в тюрьме предлагали только недоспелое яблоко.

Маэстро уже заканчивал трапезу, как вдруг заметил в окне мрачное одеяло ночи. Горы лежали, укрытые туманными простынями, подложив под хребты такие же свежие туманные подушки. Ветер обнимал волосы маэстро и, вскружив их, возвращался вместе с мухами на улицу через открытое окно, подумывая о том, чтобы принять на себя роль шального сквозняка, совсем забывая, что мухи не любят ветреных.

Маэстро был полностью согласен с мухами: ветреность была ужасной, – и он решил закрыть окно.

За эти несколько дней пребывания в тюрьме, Маэстро научился захлопывать ставни, не обдирая их о решетки, но сейчас что-то мешало этому механизму. Какая-то третья, лишняя деревяшка билась о стекло. Маэстро высунул голову в окно и посмотрел вниз – к его подоконнику была приставлена лестница. Земли не было видно – только темнота и деревянные рельсы, уходящие вниз неизвестно на сколько метров.

«А лететь далеко…» – подумал маэстро и содрогнулся. Железные прутья оконной решетки больно впились в его шею.

Лестница начала пошатываться. Внизу кто-то зажег фонарь и стал медленно подниматься. Маэстро видел, как при свете фонаря что-то блестнуло.

«Это нож, – решил маэстро, – меня хотят убить…»

Сторожи спали и его никто не мог видеть.

«Надо срочно что-то предпринять, иначе этот бандит быстро доберется до меня» – решил маэстро и попытался вытащить голову из решетки. Потянул – не выходит, повернул голову боком, другим – напрасно. Дальше ушей голова не проходит.

«Как можно было так засунуть голову, чтобы потом не высунуть обратно?»

Ситуация уже перестала казаться маэстро смешной: кто-то снизу стремительно поднимался по лестнице вверх и уже отчетливо было слышно, как он хватается за деревянные шпалы и дышит: развалисто и тяжело. И чем меньше становилось расстояние между ним и маэстро, застрявшим в окне, тем сильнее нарастало это кряхтение.

Был десятый этаж тюрьмы. Достигнув нужной высоты, ночной гость потушил свет – дальше лезть с фонарем было опасно. В темноте он выглядел как большое равностороннее пятно.

На секунду маэстро показалось, что подползающее существо сорвалось (это вполне могло произойти: звук падения просто еще не долетел), но, к грешному разочарованию маэстро, через минуту он снова услышал шелест одежды.

И тут маэстро не выдержал: он начал биться, прыгать, пытаться прокусить решетку, упираться ногами…

А пятно подползало.

Он прижал уши к голове, изо всех сил уперся в стенку и начал тянуть себя обратно рывками: раз, два и…

Пятно ползло.

Маэстро прыгал кузнечиком, танцевал твист и бил стены на сколько доставали руки, но голова все никак не лезла обратно в камеру, а видимо хотела подышать свежим воздухом отдельно от всего тела. Он натужился, зажмурил свои мелкие глаза и – раз – выскочил как пробка из бутылки и покатился по камере.

Как только маэстро перестал чувствовать себя лампочкой во рту у первоклассника, он вскочил и стал копошить свою постель в поисках укромного уголка. Потом вдруг осознав свое бессилие перед сверкающим лезвием ножа в руках ночного посетителя, залез под кровать и, как ребенок, заткнул уши.

Он слышал: в комнату зашли.

Глава 3

Небо надулось как и скоро должно было наконец лопнуть. Но пока этого не происходило, жизнь все так же текла и переливалась как раньше: из окон главной городской библиотеки непрерывным водопадом лились газеты прямо на голову равнодушным прохожим, в подвале каждого дома неизменно продавались и покупались самые дорогие квартиры, а у входа в продуктовый магазин рядом с домом маэстро красовалась все та же вывеска: «Без намордников не входить. Собак это тоже касается».

Эту надпись маэстро всегда вспоминал с недоумением. Не из-за абсурда (для сумасшедшего все вокруг абсурд – так сказал доктор), а из-за того что такие надписи развесили по городу именно из-за маэстро.

Однажды он решил зайти в магазин за колбасой, чтобы приготовить на завтрак бутерброд. Варенье из нее он просто ненавидел, но его ели все, и поэтому у плиты маэстро стоял обычно втайне от соседей, чтобы они не унюхали сырую колбасу на бутерброде и не вызвали скорую, как это было в прошлый раз.

В магазине было светло и дорого, как всегда, и маэстро сразу отправился к прилавку с товарами по акции. Выбрав свою любимую колбасу он хотел было идти на кассу, как вдруг с любопытством обнаружил, что на него молнией несется огромный рыжий пес. Маэстро не успел и моргнуть, как пес вцепился в его штанину и тут же разодрал ее в клочья. Следующей добычей для собаки была бы нога маэстро, если бы он не успел вовремя отпрыгнуть и покрутить у озлобленной пасти кулаком. И тут началась настоящая схватка: пес нападал сразу на все незащищенные позиции маэстро, а тот в свою очередь не упускал случая ударить по носу или хвосту нападавшего с бессвязными страдальческими криками.

Пока происходил бой, остальные покупатели продолжали все так же спокойно вбирать продукты по акции и, прищуриваясь, разглядывать мелкие и практически нечитаемые цифры на упаковках, которые по всей видимости были сроками годности.

Один мужчина, подойдя к прилавку с колбасой и увидев дерущихся, кисло поморщился от крика и повернулся к отделу с хлебом. Все это произошло в одну долю секунды.

Вдруг маэстро почувствовал, что силы и ловкость начинают его покидать. Он размахнулся и хорошенько приложил пса полукилограммовым куском колбасы. Пес покачнулся, но не упал, а наоборот, хорошенько встрепенулся и отойдя в сторону, уселся с умными глазами около сыров.

Как только произошел удар, все как по команде с визгами и проклятиями бросились на маэстро. Откуда-то из-за прилавка с овощами вдруг появилась хозяйка с еще одним, точно таким же белым пекинесом и, крича что-то неразборчивое, со слезами бросилась к собаке. Те, кто были рядом, толпились около пострадавшего пса, осматривая его со всех сторон и бросая ругательства в сторону маэстро за то, что он так адски обращается с животными.

Наш герой хотел было напомнить о своей разорванной штанине, но подумал, что вряд ли его поймут правильно, потому что таких недалеких как он не воспринимают всерьез.

Часто перед сном мозг саркастически напоминал маэстро об этой истории и он каждый раз до полуночи думал: должна ли его мучить совесть за этот поступок или нет? Если да, то почему она молчит? А если нет, тогда зачем его так яро осуждали все ? В конце концов маэстро со скорбью приходил к мысли, что он не только глупый, но и лишенный совести человек.