Вячеслав Нескоромных - Алмазные грани

«Большая дыра», − такое неблагозвучное название получил карьер, отработка которого еще не завершилась, хотя продолжалась уже несколько десятков лет. Многочисленные участники алмазной лихорадки извлекли из глубин карьера самым примитивным и тяжелейшим способом – на своих плечах, десятки миллионов тонн дробленого грунта и камня, что позволило добыть и представить миру две тонны алмазов, среди которых один из крупнейших в мире алмаз чайного цвета « De Beers » (428,5 карата), а также красивейшие алмазы голубовато-белый « Porter - Rods » (150 карат), оранжево-желтый « Tiffani » (128,5 карата).

Простой расчет показывал, что на единицу веса алмазного сырья приходилось извлекать десять миллионов единиц горной породы.

На конгрессе советские геологи планировали обменяться с коллегами из разных стран опытом поисковых работ алмазов в своем регионе, преимущественно на Урале. Основной же задачей было намерение познакомиться с геологией африканских месторождений, а также с уникальным опытом добычи алмазов из глубокого, как вход в преисподнюю, карьера. В Советском Союзе совсем недавно по решению партийного съезда началась программа индустриализации и стартовала первая пятилетка ускоренного развития. Добыча алмазов в СССР практически не велась и только лишь на Урале отрабатывались небогатые золотоносные россыпи, в которых находили некоторое незначительное количество алмазов, совершенно недостаточных для растущей промышленности. А алмазы были нужны и приходилось тратить золото и добытую с трудом валюту для приобретения алмазов на внешних рынках. Отыскать коренные месторождения на Урале пока не удавалось, хотя такие работы периодически пытались организовать еще до Первой мировой войны. Советские геологи наметили продолжение поисковых работ и в острых дискуссиях пытались найти ответы на волнующие их вопросы: где и каким образом вести поиски алмазов. Именно по этой причине поездка в Южную Африку была крайне важна и одобрена Правительством, а Мушкетов и Федоровский, как два наиболее авторитетных геолога с обширными зарубежными связями, направлялись в далекую страну для поиска ответов на поставленные вопросы. От результатов поездки могло зависеть в каком направлении следует вести широкомасштабные поисковые и геологоразведочные работы. По этому поводу не утихали споры в кабинетах Геологического комитета, в институтах в Москве и Ленинграде, где были сосредоточены основные геологические умы, разворачивающей свои могучие производственные силы страны.

В порту советских геологов встречали знакомый Иноземцева геолог из Англии Джон Бреди со своим слугой из местных.

Бреди был старожил и известный специалист по алмазам Африки. Уже полтора десятка лет Бреди проживал в Кейптауне и взял за правило проводить здесь международные семинары и конференции для геологов из различных уголков планеты, подыскивая спонсоров из наиболее удачливых добытчиков алмазов, а чаще всего в качестве такового выступал, ревнивый ко всему, что связано с алмазами, De Beers . Работа нынешнего конгресса была посвящена особенностям россыпных залежей алмазов и выявлению коренных источников их происхождения. Бреди был одержим месторождениями алмазов, знал об этом необыкновенном минерале практически все и, затевая конференции, добывал самую свежую информацию от коллег из разных научных школ и уголков мира. В планах Бреди был фундаментальный научный труд по геологии алмазных месторождений, и тематика конгресса способствовала накоплению актуального материала.

Бреди выглядел моложавым, светлолицым блондином с пытливым взглядом и ему можно было дать лет пятьдесят от роду, хотя на самом деле он уже уверенно перешел возрастной рубеж в шестьдесят лет. На нем был одет твидовый костюм коричневого цвета в клетку и широкополая светлая шляпа.

Увидев на трапе корабля Федоровского, Бреди прокричал приветствие и помахал своей шляпой, обозначая себя в толпе:

‒ Hi! Welcome to Africa, mister Fedorovskiy!

‒ О! Hello, Бреди, ‒ откликнулся на приветствие Федоровский, семеня, под тяжестью груза по крутому трапу с парохода на причал: трап слегка раскачивался и спускаться с грузом было непросто.

Федоровский наконец спустился на твердую землю и почувствовал вдруг, как его закачало на ровном покрытии причала. Бреди вероятно ждал этого эффекта и, наблюдая за Федоровским, расхохотался:

‒ Что господин академик, земля не тверда под ногами?!

Федоровский, впервые ощутив эффект качки, когда после качающейся палубы корабля ступаешь на земную твердь, остановился и опустил на землю тяжелый баул, затем чемодан и растерянно огляделся. По трапу следом спускался профессор Мушкетов и ему было проще ‒ он был налегке, с одним вместительным саквояжем и ловко сбегал вниз, оглядывая встречающих на причале.

− Знакомьтесь, Бреди, это профессор Дмитрий Мушкетов, в настоящий момент профессор университета, а совсем еще недавно директор Геологического комитета при правительстве. Теперь Дмитрий Иванович мой содокладчик по алмазам Урала.

− О, Мушкетов! Я изучал Ваши материалы по геологии и нахожу их чрезвычайно добротными, − вежливо улыбаясь, высказался Бреди, припоминая попавшуюся ему статью о находках алмазов в России и особенностях геологического строения Урала.

Слугу Бреди звали Эйван. Это был взрослый мужчина, он стоял в сторонке и с любопытством подростка, внимательно наблюдал за происходящим, оглядывая явно настороженно прибывших из далекой России людей. Это был молодой еще африканец, с курчавой коротко стриженной головой и большими яркими глазами на темном лице. Эйван был одет в парусиновые выцветшие штаны и легкую поношенную рубаху, в сандалетах на босу ногу. Слуга держался почтительно на расстоянии, улыбался и кланялся всем прибывшим, как только они ступали на причал. Отметив, что мистер Бреди встретил своего знакомого, Эйван радостно закивал Федоровскому, обнажив ровный сверкающий ряд белых зубов на фоне совершенно темного лица. Федоровский, отметив внимание африканца к нему, шагнул к Эйвану и протянул ему для приветствия руку. На лице африканца отразился неподдельный испуг, и он с опаской глянул в сторону Бреди. Англичанин, только что мило беседовавший с прибывшими, сверкнул грозно в сторону африканца глазами и что-то проговорил на непонятном диалекте с угрозой в голосе, давая понять, чтобы малый убрался с глаз долой. Эйван опустил глаза и пятясь отступил в тень высокого дерева.

− Вы с ними построже, без панибратства, мистер Федоровский. Разбалуете мне слугу. Если не быть строгими и каждодневно не бить черных по пяткам хлыстом, тут же садятся на шею и ленятся немилосердно.