Микита Франко - Дни нашей жизни

Не то чтобы я тогда много понимал об отношениях между людьми, но я считал, что любовь бывает лишь между мужчиной и женщиной, а теплые отношения между людьми одного пола – это дружба. Разница между любовью и дружбой в том, что мужчина и женщина целуются и у них общая кровать, а друзья только жмут друг другу руки и никогда не находятся слишком близко. То, что Слава и Лев спали вместе в одной кровати, когда в этом не было никакой необходимости, не подходило ни под один шаблон.

С трудом я дожил с этой информацией до утра, а за завтраком все-таки выдал:

– Почему вы спите вместе?

Лев закашлялся и перестал есть. Тяжелым взглядом он посмотрел на Славу, глубоко вздохнул и встал из-за стола.

– Объясняйся сам, как ты там хотел…

Провожая его взглядом, Слава проговорил:

– Ты мастерски уходишь от ответственности.

– На работу опаздываю, – сказал Лев уже из прихожей.

Хотя не опаздывал. Я как раз недавно время выучил – он не опаздывал совсем.

Слава молчал, пока не хлопнула входная дверь. Потом сказал:

– Мы со Львом любим друг друга.

– Это как?

Я почувствовал, что у меня начинают неприятно потеть ладошки.

– Так, как это обычно и бывает, – сказал Слава. – Помнишь, мы читали «Золушку»? Она полюбила принца, а принц – ее. Так влюбляются многие люди.

– Но вы же мальчики…

– Иногда мужчина может полюбить другого мужчину. А женщина – женщину. Это не часто, но случается.

– Так не бывает, – жестко сказал я. – Ты врешь.

Сейчас мне сложно понять, почему я тогда так отреагировал, но я очень хорошо помню чувство обиды. Горячей такой обиды, в груди. От которой даже слезы закипают.

– Я не вру. – Слава оставался спокоен. – В жизни тебе будут встречаться разные люди. И такие – тоже.

– Не будут! Потому что их не бывает!

– Мики…

– Почему тогда такого никогда нету в фильмах и книгах? – запальчиво перебил я. – Никто больше так не говорит! Кроме тебя! Потому что ты сам это только что выдумал!

– Мики, такое бывает в фильмах и книгах, – заговорил Слава громче и вкрадчивее. – Если хочешь увидеть – давай посмотрим фильм.

– Не хочу! – Из глаз у меня очень быстро текли злые слезы. – Не хочу смотреть твои дурацкие выдуманные фильмы! – Я опустил взгляд на тарелку с яичницей перед собой. – Не хочу больше есть!

Потом вскочил со стула и убежал в свою комнату, громко хлопнув дверью. Слава за мной не пошел.

До вечера я больше не выходил из комнаты. Впрочем, нет, выходил – но только дважды: один раз, чтобы пописать, а второй – чтобы взять на кухне банан. Остальное время я перечитывал книги, где есть любовь, и не понимал, зачем Слава мне врет. На месте Золушки не может быть мальчик, ведь на него бы даже не налезли хрустальные туфельки. Хотя, с другой стороны, он наверняка пришел бы на бал в дурацких футбольных бутсах, а у старших мальчиков во дворе они постоянно слетают с ног, когда они с силой пинают мяч. Вот такую обувь уж точно легко потерять, не то что туфельку…

Я был вынужден признать, что Золушку можно поменять на мальчика без потери основной сюжетной линии. Или принца – на принцессу. Но если все это правда, почему тогда писатели пишут только про мальчиков и девочек? Писатели – умные люди, они точно знают, что правда, а что нет.

Я слышал, как вечером вернулся Лев и они со Славой стали о чем-то нервно переговариваться. Наверное, обо мне.

Когда совсем стемнело, я все-таки вышел из комнаты. Было слышно, как в зале работает телевизор. Слава сидел там один.

Я остановился на пороге комнаты и посмотрел на экран телевизора. Мелькали кадры с мужчиной в крупных очках и строгом костюме; он выглядел очень грустным и смотрел на фотографию какого-то парня. А потом замелькали черно-белые кадры, будто фильм снимали лет сто назад.

Я медленно прошел в комнату и сел рядом со Славой, продолжая смотреть на экран.

– Почему ему грустно?

Слава, не ожидавший моего вопроса, даже сел прямее.

– Потому что его любимый человек умер.

– Тот парень на фотографии? – Спросив это, я улыбнулся. Чуть-чуть.

Слава тоже чуть-чуть улыбнулся. И сказал:

– Да.

– Он теперь там же, где моя мама?

– Да, наверное.

– Может, они подружатся.

Слава откинулся на спинку дивана и притянул меня к себе. Я лег затылком ему на грудь, и мы молчали до конца фильма.

Лев не любил никаких проявлений чувств, и особенно ему не нравилось делать это при «зрителях». И если проявлять чувства на улице не приходило в голову никому из них двоих, то дома Слава то и дело демонстрировал мне степень своей любви ко Льву. А Лев демонстрировал степень нежелательности таких действий, уворачиваясь от поцелуев, как Спайдермен.

Наблюдая за этим, я чувствовал, как в моей голове что-то трещит. Сейчас я думаю, что это был шаблон. Раньше, вживую, я ничего такого не видел. Я только видел, как ужасно неприятно и слюняво целуются в фильмах, и думал, что никогда в жизни не буду ничем таким заниматься.

Слава и Лев долго не могли прийти к единому мнению на этот счет. Закрывали двери и начинали выяснять, кто прав, кто виноват (и еще раз, взрослые: не существует таких межкомнатных дверей, способных изолировать ребенка от ваших суперсекретных разговоров!). Так что я все слышал и, конечно, переживал, чувствуя себя причиной какого-то раскола между ними.

– Ребенок должен видеть, что люди в одной семье любят друг друга и могут это друг другу показать, – говорил Слава. – Иначе он сам никогда не научится проявлять чувства.

– Ну, наверное, его надо учить не на таких примерах. – Лев говорил намного тише, чем Слава, и к нему надо было усиленно прислушиваться.

– А чем мы плохой пример?

– А ты не понимаешь? Там, на улице, другой мир, не тот, который мы тут вокруг него создали. Он пойдет в школу и узнает, что реальная жизнь сильно отличается от его жизни с нами. Больше никто так не живет.

– Реальная жизнь? А мы что, нереальны?

Слава говорил настойчиво, с нажимом. Лев – будто бы защищаясь.

– Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать…

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – соглашался Слава. – Я не понимаю, почему ты это говоришь. Ты собирался всю жизнь играть в друзей?

– Ничего я не собирался, – раздражался Лев. – Я и жить с ребенком не собирался.

Стало тихо. Скрипнул стул.

Наверное, то, что я тогда почувствовал, можно сравнить с мыслями ребенка, который узнал, что должен был стать абортом. Они меня не хотели.

Я заплакал. Тихонько, чтобы не привлекать внимания.

После тишины, продлившейся больше вечности, Слава наконец произнес:

– Семья – это то, что с тобой навсегда. Вещи, красота, партнеры пришли и ушли, а семья никогда не уйдет. Он – моя семья. Если ты не планировал быть ее частью, то я тебя не держу.