Константин Потапов - Никто не знает Сашу

Саша погасил экран и опять закрыл глаза.

Когда он кое-как слепил свои пожитки – пальто, гитару, провода, рюкзак – в некое подобие себя предыдущего, – и вышел в зал, к нему порывисто двинулась женщина. Прямая как палка, худая, красивая, одетая старомодно и стильно, со скорбной скобкой вокруг губ, она подошла к нему, резкая, испуганная, злая:

– Простите, Александр?

– Да.

– Почему вы отменили концерт?

– Вы слышите? Я не могу в таких условиях… Накладка.

– А разве вы не знали? Про другой концерт?

– Не знал.

– Но молодой человек сказал, что вы знали.

– Я не знал.

Он поджала губы – рот в двойных скобках, горечь в квадрате. За её спиной стояла пунцовая дочь, смотрела в сторону. Юная версия матери, уходящее отражение.

– Простите, Александр. Можно тогда хотя бы сделать совместное фото?

– Нет.

– Позвольте, но просто одно фото. Некоторые ехали на ваш концерт из …

– Нет. Нет. Я не в состоянии сейчас.

Он сбежал на вокзал. Он бежал и задыхался. Вдоль перронов, эскалаторов, турникетов, бесконечных вагонов с надписью «Смертельно» на баках внизу… Бежать, прочь, прочь…

Позвонила Алина:

– Привет. Ну короче, там вышло недопонимание. Этот урод Ромбовский уже сбрасывать начал, но я его допекла. Чтобы он выслал скрины сообщений, что ему писал Гришаковский. А ты сделаешь скрины со своей переписки. Мы сделаем пост…

– Подожди.

– Саш, мы сделаем пост, где объяснимся перед зрителями – почему так произошло. Что мы не причём, что виноваты Гришаковский и «Платонов»

– Алин.

– …понимаю, отношений портить с ними не хочется и это негатив в постах, но Ромбовский с нами точно работать больше не захочет, а Гришаковский нам нет никто и звать никак, а негатива больше будет…

– Алин!

– Нам надо отработать эту ситуацию, Саш! Я хотела с него неустойку, но у нас…

– Я не буду ничего публиковать. Не надо всех этих скандалов. Ты знаешь, я этого не люблю. Мне сейчас вообще не до этого.

– Саш. У нас сорвали первый крутой концерт в Чернозёмске! Потому что два этих …

– Да я не помню, что я им писал! Что мне там кто отвечал, понимаешь?

Алина дышала в трубку. Саша вытянулся в ниточку на твёрдом сидении в зале ожидания.

«Поезд «Краснодар – Санкт-Петербург» прибыл на первый путь. Нумерация вагонов с головы состава. Стоянка поезда…»

– То есть, ты не помнишь, что тебе писал Гришаковский… А ты можешь посмотреть переписку?

– Алин, я даже не хочу. Не судьба мне значит выступать в… «Платонове».

– Саш! Мы столько сил потратили на этот концерт! Я потратила!

– Алин, не кричи на меня, пожалуйста!

Молодой полицейский у туалета оглянулся на Сашу. Алина молчала.

– Прости. Это я виновата. Я должна была вести все переписки, и с Гришаковским. Ладно… Саш. Скажи… А там никак нельзя было спеть? Ну чтобы не отменять?

– Ты издеваешься?! Я своего голоса там не слышал, Алина! Я…

– Не кричи.

Полицейский с претензией уставился на Сашу.

– Прости.

– Саш. Ты понимаешь, что мы в ближайшее время вряд ли выступим в Чернозёмске. Какая у нас репутация. Мы потеряли город только что.

– Я понимаю. Прости. Там нельзя было сыграть вообще.

Молчание.

– Слушай, мне на поезд надо. Я очень устал. Не могу сейчас.

– Ладно.

Он повесил трубку.

Минуту смотрел в ряд сидений впереди. Опять – вокзал, поезда, гитара. И ничего. Была впереди какая-то радость, что-то голубое, весеннее, как огромный март между домами…

Полли, вспомнил он и усмехнулся.

Открыл телефон. Вновь зашёл на страницу бывшей жены. Перелистнул несколько фото. Можно просто ей написать, подумал Саша. Саша открыл раздел сообщений. Увидел переписку с Полли. Вспомнил Непал, Индию. Вспомнил последнюю ссору с Ксюшей перед отъездом.

Хватит, подумал он и ткнул в переписку с Полли.

«Привет, ты решил с электричкой? С ночёвкой остаёшься?;)»

«Привет! Останусь, да» – отправил он.

Ксюша. Ксю. Ксюшечка. Ксюха. Ксюшенька. Ксения Сергеевна, Ксентий, Ксенофоб. Ксерокс. И даже Ксеноморф. Ксению – к себе. Я познал Ксен. Ксюшку в ушко. Ксюшка-хрюшка. Ксюшечка-плюшечка. Самая-самая Ксюша. Ксюша лучшая из всех. Ксюха-Ксюха, в писе сухо. Ксюха-Ксюха, мокрая писюха. Ксюша, сладкая писюша, Ксюха-писюха.

Ксюша.

Ксю, Ксюха – это если с друзьями. С его друзьями. С пивом и сигаретами на кухне. С песнями до утра. С хохотом. С ледяным балконом и двумя парами тапок на всех.

Ксюшечка – утром. Ксюшечка – с похмелья. Ксюшечка, дай пожалуйста. Ксюшечка, прости, пожалуйста. Ксюшечка, можно мы. Ксюшечка, я просто хотел. Ксюшечка. Любимая. Милая. Ксюшечка.

Ксюшенька – в сообщениях и чатах. Ксюшенька с иронией. Ксюшенька – когда надо что-то объяснить с умным лицом. Ксюшенька – когда не надо объяснять. Ксюшенька, когда надо поддержать, поднять с самого дна. Ксюшенька – за секунду до ссоры. Небольшой ссоры. Ксюшенька!

Ксения Сергеевна – игриво. Ксения Сергеевна – строго. Ксения Сергеевна – иронично. Если Ксения Сергеевна позволит. Если Ксения Сергеевна соблаговолит. Ксения Сергеевна – с кроткой улыбкой. Лучиками вокруг глаз. Ксения Сергеевна с восхищением. С придыханием. Как-то снизу-верх. С интонацией советских фильмов. С лёгкой завистью её первым успехам. С лёгкой.

Ксентий, Ксенофоб и даже Ксеноморф – это всё в обычные дни, вечера, завтраки. Когда комнаты сияют от солнца. Когда сумерки. В шутку. Смеясь. Смешным голосом. С делано-серьёзным лицом. С озорными глазами. Чтобы потом расхохотаться. Как мальчишка. Ксению – к себе – притягивая к себе. Ксюшку-в-ушко – обнимая сзади на кухне у раковины. Ксюшка-хрюшка – поддразнивая, по-доброму, когда прячешься под одеяло. Ксюшечка-плюшечка – когда под одеялом находит. Самая-самая Ксюша – зарываясь носом в шею, так что щекотно и сладко. Ксюха-Ксюха – мокрая писюха – сразу после, по пути в душ, со звонким хлопком по заднице, от которого не хочется уворачиваться. Раскинувшись на кровати, а я у него на груди ничком – я познал Ксен.

Ксюха! По-отцовски, пытаясь скрыть раздражение. За минуту до ссоры. Крупной ссоры.

Ксюшечка-кошечка. Киса, Малыш, Китя, Киса, Котечка, но чаще – Китя.

Китя – когда что-то надо. Китя! А принеси, пожалуйста. Китя. Можно тебя попросить не. Китя, а послушай, пожалуйста, вот эту.

Малыш. Пупсиндрий. Кто мой пупсиндрий? Рыба. Рыбуля.

Рулетик. Пирожок. Кто мой рулетик – когда лежишь утром, замотанная в одеяла-простыни, а он ложится сверху.

Ксю-ксюндрий, Ксюк. Ксю-сю-сю-сю – всё это в утреннем отливе, в нежности, споря, кому готовить завтрак. Ксюша.

Ксюш, хватит. Ксюш, прекрати, пожалуйста. Ксюша, перестань. Ксюш-я-устал. Ксюш-я-больше-не-могу. Сама знаешь. Не хочу. Не хочу говорить. Ксюш, зачем это. Ксюш, зачем.