Пётр Галигабаров - Отцы и дочери

На первой же консультации в разговоре о родителях забрезжил ответ на терзавший Ирину вопрос.

– У меня есть догадки, откуда твоя, как говоришь «такая сильная», ревность, – подводя итоги интервью, резюмировал специалист.

Какие, не уточнил. Повторил домашние задания и попросил определиться с датой и временем следующей встречи.

Ирина, выполняя поручения, извелась, размышляя о посетившем психолога откровении. «У меня есть догадка», – мысленно передразнивая мужчину, время от времени думала она.

Какая?..

«Я буду», – напечатала Кристина, сдержав позыв дополнить сообщение вопросом: «А что случилось? Что произошло»?

Она продолжала посещать общую терапевтическую группу, из которой часть девочек вышла за ненадобностью, добившись результатов. Кристина же ходила на встречи, понимая, что прячется таким образом от тревожности. На все уговоры, мотивирующие речи психолога параллельно посетить психотерапевта и, возможно, взять рецепт на селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС) или другие медикаменты, она неизменно отвечала: «Вот-вот! Схожу». Она, прояснив истоки своих проблем с мужчинами, не предпринимала решительных действий для снижения уровня тревожности.

«Кристина, я чувствую, как ты саботируешь», – однажды сказал психолог, – «тебя устраивает медленный прогресс»?

Она не ответила, подумав: «Это он ещё не знает про неформальные встречи без его присутствия». И ей стало стыдно.

*******

В чате группы «Отцы и дочери» появилось ещё одно сообщение. Тоже подтверждающее присутствие в пятницу на встрече одной из девочек, примкнувшей к «кружку самопомощи без куратора» (Так они себя периодически называли).

Иллюстрация Петра Галигабарова

Она вспомнила, глядя в монитор на психолога, как стояла на перроне. На ней была шубка и по стариковски завязанный через спину и грудь платок. Серый, даже коричневый, плотный, бабушкин. Его концы были скреплены узлом на спине девочки четырёх лет. Смуглая, с тёмными волосами, короткими ресницами и большими карими глазами, полными слёз.

Состав тронулся с металлическим лязгом. Она рванула в след, но остановилась предусмотрительно удерживаемая за ворот шубки сухой, но сильной рукой бабушки. «Папа вернётся, куколка моя, а летом ты сама к ним поедешь», – сказала она чётко, внятно, но с теплотой.

«Поезд 573 Оренбург – Екатеринбург отправляется с первого пути, будьте осторожны», – вырвался из динамиков и был унесён колючим степным ветром в сторону района «Маяк» гнусавый женский голос.

– Бабушка, – не отрывая взгляда от удаляющегося, виляющего хвостом состава, – почему папа уезжает без меня? Он меня не любит?

– Тихо-тихо! – в голосе зазвучали стальные нотки, признак недовольства поведением внучки, – мой сын тебя любит. Просто так сейчас лучше для всех.

Кристина собралась. Так всегда случалось, стоило ей ощутить напряжение бабушки или деда. О, нет, они никогда не били её, просто ощутимо отдалялись, погружаясь в свои взрослые, неотложно-внезапные дела…

«Может ты напишешь, намекнёшь, какой повод»? – записала и отправила в чат голосовое сообщение ещё одна участница неформальной группы «Отцы и дочери».

Название они украли у Тургенева. Смысла заморачиваться никто не увидел.

– Ведь понятно и так, – хихикнула тогда Ирина, одна из инициаторш отпочкования от платной терапевтической группы. Пусть мзда была символической, но им хотелось ощущения свободы. Да, с психологом отношения выстроены практические отеческие. Но иногда нестерпимо тянет превратиться с непослушного ребёнка.

*******

Кристина улыбнулась, прослушав сообщение. «Нормально», – подумала она, – «Волноваться иногда – это нормально и ингибиторы обратного захвата серотонина подождут».

…Она чётко помнила, как впервые пошла с отцом на волейбол. Он купил ей бейсболку и надел козырьком назад. Они сидели в нескольких рядах от арены. Она видела как постепенно темнели от пота майки и шорты высоких, широкоплечих, с тонкими, бугристыми от мышц, конечностями спортсменов. Она помнила, как из более-менее свежего, воздух в комплексе наполнился ароматами мужественности. Она помнила, как отец похлопал её по спине и счастливо выдохнул: «Мой пацан».

– Постой! Перебью. Верно я расслышал, – сказал психолог, – oтец назвал тебя «пацаном»? Часто он так?

– Только однажды, на первом волейболе, – но она не была уверена, – кажется.

Когда пришло время идти в первый класс, Кристину забрали из Оренбурга в Екатеринбург. Бабушка плакала молча, просто слёзы катились из глаз, оставляя влажные дорожки. Дед не пришёл провожать, ему поставили дежурство в детском саду, он служил сторожем.

– А какие потом были у тебя отношения с дедом? – спросил психолог, сделав пометку в тетради.

– Я приезжала к ним на летние каникулы, родители отправляли. Потом начала выкобениваться, классе в десятом, но бунт мать подавила и… Я все летние каникулы у них проводила…

– А какие у тебя были отношения с дедом? – повторил вопрос психолог.

Она поняла, что стоит за вопросом: не проведённое время, а её мысли и эмоции по отношению к отцу отца. Она вспомнила, что давно не звонила своему «второму папе» (а может и первому) и заплакала от нахлынувшей грусти, возникшего стыда.

Когда Кристина появилась на свет в роддоме Екатеринбурга, отец находился в их однокомнатной квартире общажного типа с единоутробной трёхлетней сестрой новорожденной. Девочка, которую он принял, как родную, тяжело переносила разлуку с матерью. Она просыпалась с криками среди ночи и часто ревела утром, днём и вечером. Она искала маму. Она капризничала, но мужчина (отчим) сохранял внешнее спокойствие.

– Он всегда словно отстранённый был, – вспоминала Кристина, – хотя, в основном, со мной. Со старшей сестрой и младшим братом, кажется, вёл себя теплее.

– Правильно я понимаю, твой родной отец взял в жёны твою маму с двухлетней девочкой на руках, – произнёс психолог, – когда ты появилась на свет, тебя отдали на воспитание бабушке и дедушке…

– Не сразу же! – перебила Кристина, которую каждое слово специалиста ранило, оголяя сокрытое от самой себя очевидное, честное и потому нелицеприятное, роняющее тень на божества: родных отца и мать.

– Не суть, – понимающе кивая, продолжил психолог, – тебя навещали и иногда забирали в Екатеринбург. Тем временем у родителей появился второй общий ребёнок – это твой брат, которого, как его они называли, я забыл, повтори, пожалуйста…