Loafer83 - Держи меня за руку / DMZR

У меня провалы в памяти, провалы в сознании, стоит это признать и принять. Как здорово, что есть лента мессенджера, что кто-то подзаряжает мой планшет, я забываю, но каждое утро или день, как приду в себя, нахожу его на тумбочке полностью заряженным. Перечитываю свои записи, корректирую, исправляю ошибки, с трудом, хочется бросить, уткнуться лицом в подушку и лежать, лежать, стонать, плакать. Заставляю себя, через боль, пока в глазах не начинает темнеть от напряжения. И это помогает, вспыхивают в памяти новые картины, о которых я не знала.

!!!Вдруг я вспомнила, что папа и Людмила были у меня, сидели у кровати, папа держал мою ладонь, крепко сжимал, разжимал, боясь, что делает мне больно, и сжимал опять, будто бы боялся, что отпустит и потеряет меня. Людмила сидела с другой стороны, держа мою правую руку, у неё были холодные ласковые пальцы, как шёлк, грустные и в то же время радостные глаза, радостные от того, что видит меня, что сидит рядом со мной. Я не видела их лиц, они были в масках, каких-то странных костюмах, напоминающих комбинезоны, но сильно большого размера. Их отругали, за то, что они сняли перчатки, но не зло, без усердия, так поступают люди, которые должны выполнить инструкцию, но сами понимают всю бессмысленность её. Они были рядом со мной, и вроде это было недавно, светило такое же тёплое солнце, а я не то спала, не то нет, балансируя на шаткой границе между сознанием и обмороком.

Мне каждый день снится один и тот же сон, а может и не день, я потеряла понимание времени суток. Я еду в метро, вагоны новые, там ещё розетки были. Двери открываются и закрываются, станции мелькают перед глазами, толпы людей, перетекающих со станции на станцию, как течёт вода по запутанному трубопроводу, помню, была такая игра на телефоне, надо было строить новые трубы, чтобы разноцветные потоки не смешивались. Все потоки перемешались, превратившись из разноцветных в сплошную серую массу, прокачиваемую безжалостными насосами огромного города. Движение, поток людей, поездов, машин наверху – это кровь, а люди эритроциты, глюкоза, пища города. Вспомнила колонны гвардейцев, в шлемах и со щитами, а вот и тромбоциты, и макрофаги, обезумевшая иммунная система.

Перечитала и отправила абзац папе и Людмиле. Что-то напутала, но мне кажется, что нет. Папа ответил, что я начиталась учебника по биологии, скорее всего, он прав, но город я теперь вижу только так, а над ним, внутри него разрастается бешенная иммунная система, способная и желающая подавить всё и вся, запереть все кровотоки рядами тромбоцитов в шлемах, закрыть все проезды щитами, фургонами и водомётами.

В своих снах я бегу в метро из этого города, не находя другого выхода. И вот поезд движется, люди входят и выходят, и постепенно вагон пустеет, соседние вагоны давно пусты, и я приезжаю на станцию. Здесь два перрона и три пути, третий ведёт в никуда. Поезд дальше не идёт, выхожу, а он стоит, мигает освещением, шипит дверьми и не двигается ни назад, ни вперёд. Приходит другой поезд, тоже пустой, открывает все двери, через него можно пройти насквозь. Вхожу в него, сажусь, жду. Долго жду, надоедает, и спрыгиваю на рельсы, на третий путь.

В первый раз, когда мне это приснилось, я тут же проснулась, испугавшись, что меня ударит током. Папа рассказывал, что сбоку находится контактный провод, он расположен близко с рельсами и на него можно попасть ногой, или задеть, когда будешь спускаться на рельсы, не помню точно. В детстве я так боялась, что с криком переходила пути электрички, боялась, что тут же попаду на контактный провод и изжарюсь, как курочка в гриле, так меня папа пугал, учил уважать электричество.

Потом я засыпала и оказывалась на том же месте. Поезда также шипели, а от рельса приятно пахло креозотом, не той странной едкой вонью, которую можно уловить сейчас, а креозотом, запахом из детства, когда можно было пешком гулять по рельсам и мечтать, что так можно дойти куда угодно и успеть вернуться домой к ужину, к вафельному торту, который привёз папа на дачу, мне особенно нравился с нежным кремом, посыпанный ореховой крошкой, как бы мне его сейчас хотелось, даже в животе заурчало, и я захотела есть, пускай и эту странную бурду, которой меня через силу кормят, угрожая, что будут ставить капельницы, если я не прекращу голодовку. А я не могу есть, меня выворачивает, я ем во сне, здесь я настоящая, живая, здоровая, с длинными волосами, пока еду на поезде, я разглядываю пассажиров и заплетаю косу. Никто не улыбается мне, меня нет среди них, а я улыбаюсь всем, для себя.

Стою на рельсах, куда пойти, с обеих сторон чёрные провалы тоннелей, из которых тянет сыростью и страхом. Ищу глазами контактный провод или рельс? В памяти всплывает рассказ папы, должен быть контактный рельс, и я вижу его. Почему-то он совсем не страшный, я его не боюсь и трогаю ногой. Рельс мёртвый, ни удара током, ни даже искры – ничего, будто бы он нарисованный, как в играх, без заложенного алгоритма, просто рисунок, плоская картинка. Пробую идти назад, захожу в тоннель и тут же останавливаюсь. Что-то давит на меня, хочется быстрее убежать, обратно к свету, залезть в вагон и забиться под скамью. Я так и делала сначала, лежала, ожидая, что за мной кто-то побежит, будет искать, найдёт и схватит. А зачем? Медленно приходил ко мне этот вопрос, и я выползала из своего убежища. Расхрабрившись, застёгиваюсь по горло, на все клёпки, стягиваю шнурок на капюшоне, чтобы ничего не проникало на шею (я так зимой себя не упаковываю! Вот был бы защитный костюм, как у папы, надела бы его поверх), стягиваю кепку на голове и иду, смело, не обращая внимания на сгущающийся передо мной мрак.

Становится так темно, что перестаю видеть свои руки, и почему в тоннелях нет дежурных фонарей, мне казалось, что в тоннеле должно быть всегда освещено. И тут же, как по велению волшебной палочки, вспыхивает тоннель. Свет ослепляет меня, я бросаюсь к стене, боясь, что могу проглядеть поезд, закрываю глаза ладонью, а свет становится ещё сильнее, нестерпимо яркий, горячий, опаляющий лицо, руки, ноги. Вдруг я понимаю, что мои джинсы начинают дымиться, и что это не свет, а пламя, застывшее передо мной. Одно мгновение, и я вижу его, не злое и не доброе, бесстрастное, сильное и любопытное. Оно подталкивает меня назад, сдерживается, чувствую, что ему трудно, что не хочется наброситься на меня, испепелить. Бегу назад, как же далеко я прошла, тоннель всё не кончается, а позади кто-то вздыхает, оборачиваюсь, и вижу огненный столб, несущийся за мной. Кричу от ужаса, ускоряюсь и, спотыкаюсь, падаю на рельсы. Пламя подхватывает меня и выбрасывает на станцию. Вскакиваю, сбрасываю горящую куртку, кепку, стягиваю горящие джинсы, с трудом сбивая с себя опалённые кроссовки. Что-то всё равно жжёт спину, а это коса, тушу её об рельсы, забыв про контактный рельс. Тяжело дышать, слишком много дыма. Оглядываюсь, на станции никого нет, впрочем, меня мало волнует мой вид – стою на рельсах в обгорелых носках и трусах, пытаюсь дышать через ворот футболки, но этого мало. Снимаю футболку и зажимаю ей лицо, она стала уже серой от дыма, как и всё вокруг. Из тоннеля напротив тянет прохладой и свежестью, не чувствую больше сырости и тухлой воды, а за спиной бушует пламя, сдерживаемое невидимой границей…