Loafer83 - Держи меня за руку / DMZR

Я дала себе слово, что если выйду отсюда, то заставлю папу жениться на Людмиле. Мне нужна мама, и я хочу, чтобы это была она. Та самка человека, что родила меня, ни разу не позвонила и не написала. Папа сообщал ей, я сама спросила его об этом, он не врёт, он мне никогда не врёт – вот во что я верю.

Это сон, я чувствую это, сопротивляюсь сознанию, слишком рано обрадовавшемуся видимости свободы. Сон слишком реален, слишком детален, обстоятелен, чтобы быть правдой. Вдыхаю вкус свежего выхлопа, подъехала большая машина, воздух чуть сладок и резок, почему-то хочется вдохнуть глубже, впустить в себя этот голубой дымок. Я беру его в руки, он липкий, масляный на ощупь, и кожей ощущаю угасшее пламя, яростную вспышку внутри стального монстра. Набираю полные ладони голубого дыма, в пальцах дрожат озверевшие от пламени поршни, вкус яда мне знаком и приятен. Неожиданно понимаю, что в моей крови остался один яд, но он не убивает меня, пока не убивает, но и не лечит. Сколько всего в меня вкачали за эти недели, сколько настоящего, моего умерло, потоками трупов вытекая из меня, сколько меня осталось во мне? Пробую этот дым на вкус, он как мороженое, сладкое и невкусное. Такое часто попадалось мне в кинотеатрах, когда я пыталась выпендриться перед папой, заказывая невразумительные комбинации и забирая у него его простые шарики пломбира и шоколадного мороженого, папа всегда заказывал двойную порцию, сразу зная, чем всё кончится, не останавливал, не переубеждал. Стальной монстр рычал где-то рядом, я не разглядела, что это была за машина, заигравшись с облаком выхлопного газа, слушая рычание мотора, чувствуя горячечную пульсацию на пальцах, я вдруг вспомнила, как папа рассказывал, что двигатели могут делать и из алюминия. Меня это тогда так рассмешило, я отлично помню алюминиевые трубки, из которых была сделана теплица у бабушки на даче, даже я их могла сломать. Мы ездили с классом на экскурсию в музей автомобилей, где-то за городом. Пытаюсь вспомнить и не могу, но отлично помню, что там был и самолёт, даже несколько, а во дворе стояла военная техника, старая и не особо, вся облепленная мальчишками и девчонками. Я долго смеялась, не представляя, как двигатель, эти огромные глыбы, разрезанные вдоль, восседавшие на внушительных монументах, могли быть сделаны из такого мягкого металла. Было так смешно, а папа, как мне показалось, немного обиделся, что я ему не верю, он всё рассказывал про какие-то зазоры, про ресурс, какой ресурс, непонятно, что сейчас техника стала, с одной стороны, сложнее, куча электроники, а механика проще, поэтому машины служат недолго. Для меня это всё было неинтересно, что я тут же и сказала папе.

Я отпустила дым и осмотрелась. На парковке перед торговым центром было пусто. Это был тот самый торговый центр, откуда меня вырвали из жизни, вычеркнули из списка живых, не вписав, видимо по халатности, в список мёртвых. Мне так захотелось, чтобы папа был рядом и стал рассказывать о двигателях, о бурильных вышках, о специнструменте, шлангах, рассказывая пошлые и смешные анекдоты про буровиков, о страшно ревущих, прыгающих на постаментах машинах, изрыгающих из себя тёмно-коричневую гадкую массу, он называл их декантерами, я листала поиск, не понимая, что они делают, они же для вина, а папа так смеялся! Я бы слушала всё, обо всём, только бы он был рядом. Расплакалась, с теплом в сердце вспоминая фотографии и видео из командировок, как бьёт фонтаном грязная вода в небо и жутко матерятся грязные мужики, ловя порванные шланги, горы, леса, озёра, такие чистые, словно рядом никого никогда не было, и человек ещё не завёз в этот чудесный уголок тонны металла, грязь, копоть, бочки яда, смерть.

Я стояла и рыдала, громко, в голос, удивляясь, что ещё так умею. Долго, сильно, в палате я еле-еле могу ответить ДА или НЕТ, совершенно не слыша себя.

Что-то переменилось… Такое острое внезапное чувство, когда замечаешь не сразу, а кожей чувствуешь приближение опасности. Я вытерла слёзы и, наконец, рассмотрела торговый центр и всё вокруг – ничего, абсолютное ничто окружало парковку и здание торгового центра, будто бы кто-то вырвал локацию из компьютерной игры и впихнул туда живого человека. Надо мной висело тоже неприветливое небо с тяжёлыми громадами туч, готовых разразиться снежным ливнем – оно тоже не имело жизни, вырванное, как и всё остальное из целой жизни, рваный уродливый кусок. Это как осколок астероида, висящий в бесконечном ничто, окружённый отрицательной материей.

Воздух дрогнул, дрогнули и тучи, по земле и небу пробежала неприятная рябь, здание торгового цента подёрнулось мелкой зыбкой, с нарастающей амплитудой раскачивая почерневшие стены. Небо содрогнулось и разразилось потоками крупного слепящего снега. Снега было так много, что стало трудно дышать: он залеплял глаза, нос, уши, набивался в рот, схватывая холодными когтями кожу, пробираясь ниже до поясницы, залезая в трусы. Только сейчас я поняла, что стою здесь в моём простеньком спортивном костюме, даже не шерстяном, и мне ужасно холодно. Я закричала от холода и сковавшего меня страха, бросилась вперёд к зданию и поскользнулась. Снег усиливался, его было уже по щиколотку, казалось, что он хочет засыпать здесь всё, накрыть этот островок материи до неба, чтобы остался один снег и ничего больше.

Справа я увидела силуэт, он двигался ко мне, медленно, уверенно продираясь сквозь снежную стену. Это была девушка, высокая и ужасно похожая на меня, если бы не лицо. Оно и походило на моё и нет, нечёткое, размытое, будто бы сложенное из нескольких лиц, как некрасивая мозаика. Внезапно это лицо вспыхнуло и стёрлось. Я встала и встретилась с ней взглядом, хотя глаз у неё не было, как и носа и рта, ровная сплошная маска, но я видела, ощущала её взгляд. Из-за спины этой девушки выскочили три её копии, из трёх копий выскочили ещё девять, из девяти почти сотня, я подумала, что это кубическая прогрессия, и их должно было быть уже 81+9+3=93+1 самая первая. Она отличалась от своих копий, чёрный свет бил изнутри, освещая, как яркий фонарь, пронзая ночную мглу, с той лишь разницей, что теперь чёрная мгла пронзала, заполняла белую пелену света. Чёрная девушка и её копии, клоны, как внезапно пришло ко мне в голову, стояли на месте не шевелясь, глядя на меня и на ещё кого-то одновременно. Я смотрела на чёрную девушку и вдруг поняла, что это я! Нет, не я, а то, во что я должна превратиться!

«Бежим!» – крикнула мне в самое ухо я, это была точно я, в таком же спортивном костюме, с глазами, носом, губами – с моим лицом! Я оторопела, но меня с двух сторон подхватили за руки и потащили к входу.

«Врежь ей!» – крикнула рядом другая я, и первая сильно вмазала мне по лицу, от пощёчины я быстро пришла в себя, и мы втроём уже бежали к дверям, откуда нам махала четвёртая я.