Дмитрий Копьёв - Крюхтенькие нырлята

Они выпустили рыбок в реку и отправились домой.

– Бабушка, бабушка! – с порога закричал Иван, когда они вошли в дом. – Мы сперва много-много нырляток наловили, только очень крюхтеньких. Только потом пожалели и отпустили обратно в бурлюку. Пускай себе кочебрячутся, правда?

– А? – спросила бабушка. – Как?

– Ха-ха-ха! – засмеялся Иван, – Мы теперь по-кукурямбски говорить будем, всегда! Здорово, правда?….

– Гы-гы-гы! – засмеялась Нюшка.

– Господи, помилуй!… – испугалась бабушка.

– Привыкай, бабушка, – сказал Николай Петрович. – Мы теперь не ходить будем, а кулюкать, и не спать, а храпулять…. Так что готовь на стол, мы сильно опустопузились сегодня, хотим чего-нибудь почавакать.

Бабушка открыла рот и села мимо стула.

Фыркас, небольшого роста пёсик с острой мордочкой и чёрной блестящей шерстью, положив голову на лапы, лежит под столом на кухне в ожидании часа, когда настанет время выгонять хозяйку на прогулку.

Сама хозяйка, Лера, девушка 23 лет, сидит за столом со своей подружкой Алёной и ведёт беседу вот уже второй час подряд. Время позднее, все соседи и весь окружающий мир с его домами, людьми и общественным транспортом, давно улеглись спать, а Лера с Алёной всё говорят и говорят, и конца их разговорам не видно.

– Ха-ха-ха! – смеётся Алёна. – Бал-бал-бал! Бу-ба-ба. Убалб а -бал-баб а ! Ба бу-бу, бабу!

– Бабуб а , – отвечает ей Лера. – Балдуба-бу-ба.

– Бал-баба? – удивляется Алёна.

– Баб у ! – уверенно отвечает подруга. – О бу!

– Ба!

И далее разговор продолжается в том же духе. Звуки голосов девушек монотонны, они убаюкивают Фыркаса, но одновременно не дают ему окончательно заснуть.

Отчего речь людей столь невразумительна? – сонно размышляет Фыркас. – Они говорят много, но звукосочетания, производимые ими, по большей части совершенно бессмысленны. Слова – крайне неудобный способ передачи информации. Они не только затуманивают, но по большей части искажают суть происходящего. Единственно надёжным источником взаимопонимания, по глубокому убеждению Фыркаса, были и остаются интонации. Коварство и любовь, страсть и нежность, безрассудство и отвага, гнев, страх, ненависть, любопытство, ложь – всё, что отражает подлинные чувства людей, распознаётся и улавливается с их помощью отличнейшим образом. Именно интонации раскрывают всю подноготную, истинные помыслы и цели людей, и тщетны в этом смысле попытки утаить что-то: звериное ухо не обманешь…. В отношениях между собой, однако, люди, не доверяя этому способу общения, ввели в употребление слова, поставив тем самым барьер между теми, кто понимает эти слова, и теми, кто их не понимает. От этого постоянно происходит много путаницы, а четвероногим друзьям человека, волей-неволей, проиходится запоминать некоторые из наиболее полезных словосочетаний, как то: «домой», «нельзя!», «иди сюда», «спать», «иди есть», «хороший», «плохой», «умница», «безобразник» и некоторые другие. При этом, однако, даже в этих, самых простых понятиях, интонационная, а, следовательно, смысловая окраска всякий раз бывает различной, в зависимости от обстоятельств и, главное – настроения людей. Так что, по большому счёту, можно констатировать, что слова – лгут, потому как не способны с абсолютной точностью выразить смысл происходящего…

Вот и эти… Сидят, бубнят уже два часа, переливают из пустого в порожнее, а толку никакого ….

Алёна, высокая, статная девица с энергичным выражением лица, говорит особенно много и очень много смеётся. Когда она приходит в гости к Лере, Фыркас знает, что это надолго, и очень шумно. Звук голоса Алёны сравним с рокотом камней, катящихся с вершины горы. Куда катятся эти камни неизвестно, но движение их быстро и мощно. Лера в этих беседах играет роль по большей части соглашательскую, поддакивающую, и Фыркасу становится немножко обидно за хозяйку. Впрочем, Алёна не вызывает у него каких-либо неприязненных чувств. Несмотря на свой рост и производимый излишний шум, от неё веет всё же теплом, добросердечностью и лёгкомыслием.

– Ба-ба? – спрашивает Лера.

– Ха-ха-ха! – смеётся Алёна. – Бук у б былт у , а тут балаб а булл лубал у , а л о бу лаб ы , ла!

– Ааа!… Лобыт у лол, а луб ы булл-бул а .

– Ла-лул у , лул а !

– Ха-ха-ха-ха-ха!

– Ад у -лад у !

«Сколько ж можно говорить? – с тоской продолжает свои размышления Фыркас. – И главное – о чём? Какие такие мировые проблемы они решают?… Да ладно мировые проблемы, там проблем хватает…. Но на бытовом уровне, что можно обсуждать так долго? Не понимаю… Кулинарные рецепты? Марки автомобилей? Сплетни?… Судя по интонациям, скорее всего – жизненные сюжеты, интриги… А ещё – про любовь. В этом вопросе интонации особенно красноречивы. Таинственный, приглушенный тембр, бас о вые нотки, волнение в голосе… Тема, явно затрагивающая нечто личное, сокровенное, очень значимое в жизни…

Любовь вообще штука сложная, а уж у людей она настолько запутана, что развитие любого, пускай самого простого сюжета может длиться до бесконечности, а влюблённые в стремлении в своих отношениях дойти до самой точки, способны зайти так далеко, что окончательно теряют всякую связь с реальностью. Люди вообще любят усложнять отношения между собой, даже там, где можно без этого обойтись…»

– Туб у -б у ту-ту. Он б у ду ту ба.

– А мне разве кок у ку?…

– Не гор у -гор у , ку может быть ул о ?

– Даб-даб, Валера бук а ку вал о .

– Ааа! Лак у бу. Бур у .

По-видимости, отношение к теме любви имеет друг Леры, Валера, поскольку его имя то т дело проскальзывает в разговоре. Это несколько заторможенный, отстранённый субъект, который заходит довольно часто к Лере. Он не слишком разговорчив, почти безынициативен, однако легко поддаётся влиянию своей визави. Молчит себе, и молчит, как будто ему нет ни до чего дела, но как только Лера начинает что-нибудь говорить, охотно включается в игру. Он оживает, становится достаточно активным, речь его делается энергичной и образной.

– Дуд у л мак у бу парад у м! Ал, ом! – восклицает он.

– Кул у м пу пум, – отвечает Лера, – И как б у ду-бу про это баб у ?

– Акур у -кур у ! Н е чего бурку-б у бам шуба на.