Игорь Евтишенков - Римская сага. Возвращение в Рим

Последний кусок рыбы исчез во рту, и только теперь Лаций обратил внимание, что ему ужасно мешает узкая рубашка жреца. Вскоре она полетела в кусты. Он поднялся и вышел к мостику. В одних штанах было прохладно. Лаций зябко поёжился и устало направился к лодкам. Первая оказалась довольно широкой. В ней могли переправиться человек пять или даже десять. Прямо к её борту была жёстко прикреплена вторая лодка – такая же широкая и большая. Они доверху были заполнены венками и какими-то мешками. На вид небольшими, но довольно тяжёлыми. Сверху мешки были прикрыты вязанками с хворостом. Лаций поспешил к другой паре лодок. Но и в них было то же самое.

С берега донеслись голоса и стук копыт. Надо было срочно прятаться. Оставалось только перешагнуть через борт ближайшей лодки и спрятаться на носу под большой кучей верёвок и веток. Затаив дыхание, он прислушался. Теперь уже хорошо было слышно, что к берегу подъехали всадники. Около пяти человек. До него доносились их приглушённые голоса, и было ясно, что рано или поздно они подойдут к лодкам. Когда со стороны берега раздался тихий скрип досок и послышались шаркающие шаги, Лаций набрал в грудь воздух и закрыл глаза, моля Н0кса спрятать его в лёгком тумане наступающего утра.

Первый мешок упал прямо на грудь, второй – на живот, третий – на голову… Сухой хворост, под которым прятался Лаций, трещал и ломался под тяжестью странного груза. Мелкие ветки и сучки впивались в тело и шею, но он не шевелился. Наконец, до него дошло – в лодки грузили трупы! Лаций вспомнил слова жреца о дне проводов мёртвых. Ему оставалось только благодарить богов за то, что его не обнаружили.

На дне было много застоявшейся тухлой воды, в которую его тело буквально вдавило тяжестью мешков. Все штаны намокли, вода доходила до груди, и только лицо ещё было над поверхностью этой зловонной жижи, в которой плавали щепки, трава, цветы, дохлые насекомые и куски верёвок. Скользкие доски настила, под который он попытался осторожно засунуть ноги и часть туловища, теперь уже касались лица, прилипая иногда к щекам, дрожа и чавкая под весом качавшихся на корме мешков.

Когда через одну из щелей пробился солнечный луч, всё затихло. С берега какое-то время доносились голоса, но потом и они исчезли. Вскоре послышался скрип колёс подъезжавших повозок, и в воздухе раздался звонкий, гулкий удар. Потом другой. Невероятно громко заныли длинные трубы из рогов горных баранов, которые обычно оповещали горожан о появлении раджи, и, услышав их, Лаций понял, что сюда зачем-то едет сам Синг Бугхараджа. Трубы ещё долго тянули свою заунывную песню, пока им на смену не пришли стоны и плач женщин.

Всё это сопровождалось короткими, отрывистыми выкриками мужчин, скорей всего, стражников. Потом голоса переместились к лодкам, те снова закачались, и стало слышно, как внутри ходят люди. Кто-то невдалеке затянул монотонную песню, плач сменился завываниями, которые вдруг стали резко обрываться одно за одним. Где-то очень далеко, наверное, на берегу, послышался голос раджи. С мостика снова зазвучал монотонный голос, и всё это закончилось резким толчком. Лодка поплыла, и за бортом послышался тихий плеск воды. Однако тишина наверху настораживала. Не было слышно ни стука вёсел в уключинах, ни криков надсмотрщиков. Если они отправляли трупы умерших по реке просто так, без присмотра, то это было невероятной удачей…

Неожиданно сверху раздался дробный стук, как будто кто-то стучал по борту палкой. Лаций подумал, что это были жрецы. Скорей всего, они исполняли какой-то обряд. В подтверждение этой догадки внутри лодки стал распространяться едкий дым. Значит, брахманы стали жечь свою ритуальную траву. Дым становился всё горче, и горло стали схватывать спазмы. Он не выдержал и закашлялся. Сверху послышались невнятные звуки, похожие на мычание. «Коровы? В лодке?» – Лаций не мог поверить своим ушам. Мычание становилось всё настойчивее и было очень глухим. Коровы так не мычали.

Дым к этому моменту уже стал таким едким, что оставаться под настилом было невозможно. Закашлявшись в очередной раз, он поспешил протиснуться между тяжёлыми мешками и выбрался наружу. Однако перед глазами открылась совсем не та картина, которую он ожидал увидеть. Дым заполнил всю лодку и выливался за борт, как вода. Но причиной его были стрелы с горящими пучками травы. Они торчали повсюду, – в досках и мешках, – и именно горящие мешки вызывали такой ужасный смрадный запах.

Лаций стал заливать их водой, переходя от борта к борту, пока не наткнулся в середине лодки, возле поперечной балки, на двух связанных людей. Они были привязаны к доске. Их лица были наполовину закрыты лентами ткани, которые обычно использовались для тюрбанов. Невероятно, но в одном из них Лаций сразу узнал Патью. Грек мычал и мотал головой, хотя делал это уже не так громко, как раньше. Видимо, дым сделал своё дело, и он тоже задыхался, как и второй несчастный, привязанный сзади.

– Что ж это такое? – пробормотал Лаций, и быстро сорвал повязку с лица грека.

– Антазира… – прохрипел тот и сильно закашлялся. Только теперь Лаций увидел, что спиной к нему сидела женщина. Это была жена раджи. Всё это было настолько странным и ошеломляющим, что он на мгновение опешил. Но Патья в отчаянии закричал и вывел его из этого состояния: – Помоги мне! Её надо развязать! – его слова прозвучали слишком громко, а, значит, это был не сон. Пока молодой грек, торопясь, развязывал жену раджи, Лаций продолжил сбрасывать в воду дымящиеся мешки. Тела были почему-то очень тяжёлыми.

– Что там внутри?! Почему они такие тяжёлые?! – крикнул он, обращаясь к Патье.

– Мёртвые, – хрипло ответил тот, откашливаясь и тяжело дыша. – Там по два человека… – оттащив Антазиру на корму лодки, он стал помогать ему тушить огонь. Лаций схватился за бамбуковые палки, соединявшие их с другой лодкой, но грек замахал руками и остановил его. – Не надо! Не надо! Там… Там… Не надо. Я сам… – он вёл себя очень странно, потому что во второй лодке мешки уже горели так сильно, что надо было торопиться. Чтобы сбросить их в реку, надо было сначала залить пламя водой. К тому же, там лежали несколько мужчин и женщин. Это были служанки Антазиры и евнухи. Им всем перерезали горло. Ничего не спрашивая, Лаций стал помогать Патье спускать тела в воду, и, когда всё было закончено, они без сил рухнули на дно. Здесь, как и в первой лодке, лежали десятка два мешков размером в полчеловека.

– Что это? – Лаций пнул ногой ближайший тюк, но тот даже не пошевелился. По ощущениям, он был набит мелкой галькой или песком.

– Золото… – не глядя ему в глаза, ответил Патья. Какое-то время оба молчали.