Игорь Евтишенков - Римская сага. За великой стеной

– Ты уже похоронил меня? – тихо спросил он, но кочевник ничего не ответил, продолжая ждать его решения. – Ведь даже если я убью Ю Лая, меня добьют другие. Так? – молчание было красноречивее любого ответа. – Хорошо, – кивнул головой Лаций. – Только надо спасти ещё двух человек. Здесь есть два юноши. Их зовут Марк и Зенон. Им ещё рано умирать. Забери их с собой сейчас!

– Это невозможно. Я не могу их взять. Опасно. Если выживут, возьму после праздника.

– Хорошо, если выживут, точно спасёшь? Их мать зовут Саэт. Она тоже была среди пленных. Найди её!

– Ты требуешь невозможного. Я помогу только этим двоим, если выживут. Хорошо?

– Да, – вынужден был согласиться Лаций.

– Тогда слушай. У этого воина палка будет на конце острой. Не бамбук, как у других. Это – твёрдое дерево. Без дырки. Очень твёрдое. И гибкое. Не ломается. У тебя будет бамбук. Когда вам принесут их, срежь край, чтобы он был острым. Вот так, – старый проводник поднял с земли кусок бамбука и одним движением отрезал край под углом. Скос не был острым, но вполне мог войти в тело при сильном ударе. Лаций с сомнением покачал головой.

– Чем срезать? Ты шутишь? – он попытался разглядеть выражение лица Годзю, но в бледном свете луны ничего не было видно – только очертания бороды и скул. Старый кочевник вдруг протянул ему замотанный в кожу предмет. Лаций развернул свёрток и вздрогнул. Это был один из тех чёрных ножей, который он когда-то сделал для себя. Последний из них был у Зенона!

– Откуда он у тебя? – вырвалось у него.

– В городе нашёл. На стене кто-то убил сильного воина. Ножом в шею. Глубоко, – старик сказал это так спокойно, как будто случайно споткнулся о него в пыли на базарной площади – там всякое можно было найти.

– Понял. Если не палкой, то ножом? – догадался Лаций.

– Да. Ты умеешь бросать нож. Убей его в любом случае.

– Подожди… но ведь если я убью его, то останусь в живых? Так? Тогда что? – осторожно спросил он.

– Не останешься. Тебя убьют другие. Никому нельзя убивать ханьского воина на празднике. Праздник – это радость. Тебя будут бить и ты случайно умрёшь. А его убивать нельзя.

– Ты шутишь? У меня нет выхода?

– Нет. Тебя убьют хоть так, хоть так. Поэтому я и принёс тебе этот нож. Фу Син его видел. Чэнь Тан его видел. Есть ещё с десяток воинов, которые знают, что этим ножом убили очень известного воина. Поэтому я даю тебе твой нож. И если ты убьёшь им Ю Лая, никто не подумает на меня.

– Мы можем выжить? – напоследок спросил он на всякий случай старика.

– Вряд ли. Такие рабы никому не нужны. Вас никто не купит, – Годзю помолчал. – Вы нужны для праздника. От палки можно защищаться. Ты можешь долго драться. Пока голову не отобьют. Ещё можно под рубашку толстую кожу подложить. Буйвола… Тогда можно дольше протянуть. Хочешь попробовать?

– Да. Очень! Хочется подольше пожить, – медленно произнёс Лаций, думая над словами проводника. – Принесёшь?

– Да. Я скажу Фу Сину. Завтра вам принесут кожу, но резать и связывать будете в сарае сами. Не выносите наружу. И молчите. Сделайте рубашки без спины и рукавов, как у носильщиков.

– Я тебя понял. Если боги помогут мне, я тебя не забуду. Обещаю! – горячо произнёс Лаций.

– Ну-ну, – пробурчал что-то неясное старый проводник. – Не забудь про старшего воина по имени Ю Лай! Это очень важно, – хмуро бросил он и медленно направился в сторону ханьских стражников. На этом их разговор закончился, и Лаций, спрятав нож за пазуху, с трудом потащил железный шар обратно. Дойдя до сарая, он лёг прямо у входа и долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок и размышляя над словами старого хунну, пока лежавший недалеко Павел Домициан не спросил его:

– Морфей лишил тебя сна? Неужели всё так плохо?

– Похоже, да, – вздохнул Лаций. – Боги снова играют в свои игры.

– Они всегда так делают. Вспомни Варгонта и Атиллу. У богов свои развлечения. Но если ты не будешь спать, ты ничему не поможешь. Только устанешь.

– Это точно, – согласился Лаций и закрыл глаза. Сон был тяжёлым и долгим. Он уклонялся вправо и влево от ударов в лицо, но руки почему-то не поднимались вверх, чтобы помочь отбить острый конец палки, который целился ему прямо в глаз. Пытливый ум, как всегда в моменты смертельной опасности, искал выход и не сдавался, стараясь использовать все возможности для того, чтобы выжить. Но смерть подступала всё ближе и ближе.

Праздник в столице империи Хань начался ранним утром. Римляне поняли это по шуму за стенами дома губернатора: кричали погонщики скота, скрипели повозки, мычали мулы, изредка слышалось ржание лошадей, и чувствовалось, что на улицах было гораздо больше людей, чем в обычные дни. Лаций лежал с закрытыми глазами на старом коврике из тонкой соломы и в тысячный раз представлял себе защиту с цепями на ногах. В сарае было мало места, и они стояли у стен, отрабатывая удары и уклоняясь от них сначала в разные стороны, а потом – вперёд-назад. Двигаться здесь было невозможно, но римляне старались изо всех сил.

Наконец, Лаций остановился и повернулся к Павлу Домициану, чтобы вместе с ним вознести молитву богам. Старый певец согласился, и до полудня они провели в молитвах и разговорах о помощи богов. К ним присоединялись другие римляне, все молились разным богам, поэтому часто спрашивали Лация, правильно ли они просят богов о помощи и станут ли те их слушать, если они не принесут им жертву. Все очень волновались, и было удивительно, что никто не винил друг друга в своём ужасном положении.

Ближе к полудню за ними пришли начальник стражи Фу Син и около двух сотен слуг. Всем римлянам раздали белёсые застиранные халаты из простой ткани и куски верёвок вместо поясов. Они быстро надели кожаные рубашки без рукавов с куском доски, которую Лация придумал прикрепить в самом низу, чтобы она закрывала пах. С этим тоже помог Годзю. Потом все стали натягивать сверху белые накидки. Те были разной длины и ширины, поэтому многим не подходили. Хуже всех пришлось Лацию и Зенону – у них рукава были длиннее рук и внизу волочились по земле. Пришлось отрезать прямо здесь.

Наконец, все были готовы. Павлу Домициану приказали остаться в сарае. Остальных, прямо в цепях, довели до первых ворот внутреннего города и, пересчитав, завели внутрь. Там только что закончилось какое-то выступление: люди в красных рубашках собирали жёлтые и красные ленты, выносили большие маски с хищными улыбками и большие куски ткани, похожие на рыбьи хвосты. От входа до ступеней у первого здания шла широкая ровная дорога, выложенная круглыми белыми голышами. По обе стороны от неё было большое пространство, на котором не было ничего, кроме утоптанной земли и ряда каменных скамеек. Это было похоже на театр для выступления гладиаторов, только места для зрителей располагались не по кругу, а с одной стороны.