Исмаил Акаев - Записки штрафника. Млечный Путь

Возможно, этим утром он последний раз надел на себя эту парадную форму. Совершенно не исключается то, что сегодня на него будут поданы два рапорта на имя военного дознавателя – особиста, который всегда находился при части и, как голодный зверь, рыскал в поисках дела на кого-нибудь из инакомыслящих. В любом случае Тасаев был готов к самому печальному исходу. Напугать его уже ничем не напугаешь. А как можно наказать человека, из сердца которого выжгли страх?

С утра личный состав занимался обычным уже и привычным распорядком дня воинской службы, быта и деятельности. С утреннего подъёма – туалет, физзарядка, умывание, утренний осмотр, приготовление на завтрак, после завтрака пять минут перекура, двадцать минут строевой подготовки, а дальше построением на развод к прибытию командира, офицеров и прапорщиков. Когда Салман гладил форму, в бытовую комнату заглянул дежурный по части. Их взгляды встретились, но они не обмолвились ни одним словом друг с другом. Офицер ушел, захлопнув дверь. Салман быстро оделся и пошел к окну с выходом на штаб и плац.

Через КПП въехал знакомый вчерашний автобус. К этому времени солдаты и сержанты выстроились на плацу в том месте, где обычно проводился утренний развод. Офицеры, уже по накатанному действию, пристроились с правого фланга к личному составу из числа солдат и сержантов, зная, что через пару минут через КПП въедет командирский УАЗ с командиром части в салоне. Салман наблюдал с окна. Он начал узнавать многих офицеров и прапорщиков из его прошлой совместной службы. Вот и прапорщик Крылов суетится, видимо, ищет в строю Тасаева. Он горячо что-то обсуждает с дежурным по части, часто поглядывая на окна казармы, куда у него не было времени подняться. Салман видит, как Крылов идет в сторону вчерашнего майора замполита и пытается отвести его в сторону, о чем-то эмоционально ему рассказывая. Но тот решительно поднимает обе руки и отмахивается от прапорщика, тот в свою очередь грозится ему кулаком.

В это время открываются ворота КПП и въезжает командирская машина. Водитель круто разворачивает машину, правой дверью командира в сторону строя личного состава. Выскакивает, открывает дверь, отдавая воинскую честь. Из кабины выходит подполковник Прокопенко, который занимает должность полковника – командира данной части. Дежурный по части, прикладывая руку к виску командует громко, обращаясь к строю:

– Чааасть Равняйсь! Чааасть Смирно! Равнение на середину! Круто разворачивается и строевым маршем направляется в сторону командира части, который уже остановился на том обычном месте, где он встречает доклад, стоя по стойке смирно с приложенной к виску рукой.

Дежурный марширует до определенной дистанции, а потом останавливается и во весь голос докладывает:

– Товарищ полковник! Личный состав части построен на утренний развод. За время Вашего отсутствия не произошло никаких чрезвычайных происшествий. Расход личного состава – караул 12 человек, наряд восемь человек, госпиталь четыре человека, санчасть ноль, гауптвахта ноль, самовольное оставление части ноль, в командировке семь человек, в отпуске восемь, прикомандированных два… Дежурный по части старший лейтенант Шелупанов! – и, отойдя в сторону, поворачивается лицом к строю. Раздался громкий голос командира:

– Здравствуйте, товарищи!

– Здравие желаю, товарищ – прогремел в ответ строй.

Салман спустился на первый этаж в Ленинскую комнату, не желая дальше наблюдать за разводом, так как начнется утренний проход строевым маршем перед командиром всего личного состава один круг по плацу и круг с песней. Потом разнарядки и т. п.

Дневальный на тумбочке был уже предупрежден Салманом, где его найти, когда придёт старшина. Он присел за первый стол в комнате Ленина. Осенила мысль написать домой письмо, но ни ручки, ни листка бумаги, годной для письма, он не обнаружил. Тасаев вышел в коридор, подумал закурить, но решил не дымить в помещении, а выйти нельзя – его увидят с плаца, там уже песню орут. Запасный выход с тыльной стороны помещения закрыт, можно ключ у дневального забрать.

– Нет. Пойду наверх – решил Салман.

Поднялся, вошёл в центральный проход напротив дневального на «тумбочке». Заметив его, дневальный в страхе или от растерянности проорал:

– Смирно!

Эту команду дневальный обязан подавать вне зависимости, есть ли кто в казарме кроме него или нет, но в том случае, если входит в казарму или выходит из казармы офицер или прапорщик. Салман подумал, молодец, так и будет с этих пор, когда он будет входить или выходить, вне зависимости от того будут ли офицеры или прапорщики находиться в казарме, кроме командира части. Тут уж, нельзя прыгать выше «хозяина», хозяин должен быть один, на то он и командир части, а править «балом» может тот, кто на это имеет силу воли, – решил он. Он не желал себе такой участи, но обстоятельства сами вынуждали его идти против «тихоокеанской волны», ёжики- пыжики Дальний Восток, не тот Восток мудрости…

Он курил в бытовой комнате, сидя на огромном гладильном столе, предназначенном для солдатского пользования с несколькими утюгами. Тишину нарушил дневальный

– Вас ищет прапорщик, ждёт в каптерке… Салман вскочил, вручил не затушенную сигарету дневальному и быстро пошел к каптерке и буквально ворвался вовнутрь:

– Здравие желаю, Николай Борисович! – Тасаев бросился в распростертые объятия старшины. Старшине было сорок два года. По выслуге лет до пенсии оставалось лишь рукой подать.

– Мужчина, красавец, джигит, молодца, рад! Рад безмерно, ой да молодца, дай-ка я рассмотрю тебя! Возмужал! Ну молодчина, мужик, джигит – Николай Борисович вновь и вновь обнимал Салмана, похлопывая его по спине, плечам, голове, в грудь. И тут же резко, оттолкнув от себя Тасаева, вскрикнул:

– Ты что, «сукин» ты сын натворил? Как ты мог…

– Эээээ, стоп-стоп старшина, без «суки», так не годится… Ёжики, пыжики…

– Ааа, понял, понял, ты же у нас гордый джигит! Гордый! А как мне теперь смотреть в глаза твоей матери, твоему брату? А? Ну как? Не успел ты переступить порог части, как ты набросился на этого замполита, мать его етить… Ты что натворил? Я его не смог остановить! Единственное, что я смог сделать, это доложить командиру, пока тот не успел побежать к особисту. Командир его перехватил, и пригласил к себе в кабинет, потому что я знаю, что бывший замполит майор Русов, очень просил командира за тебя, не ломать дальше твою жизнь. Уберечь твою дурную, бестолковую башку от дальнейших ошибок. Ты мать свою пожалей, как она добиралась до тебя на край света? Об отце своем ты подумал, дурень? После беседы с замполитом, командир тебя вызовет, делай что хочешь, проси, умоляй, но только не подставляй меня перед своей матерью, я ей обещал вернуть тебя домой во чтобы ни стало, да и присматривать за тобой. Она ночами плакала у меня в квартире, когда у тебя шел судебный трибунал. Ты что за человек? Удали свою гордыню, все служат, это долг, долг каждого советского человека служить Родине! Роооодинеееее! Понимаешь, ты?