Андрей Клыгин - Рассказы из детства

Для нас это было радостное событие – наши будут играть с энергетиками! Народу на игру собралось много, не только мы – шантропа, но и взрослые, и даже пожилые старушки пришли на игру поболеть за наших, за студентов пришли поболеть их девушки, была среди них и та, которая «даёт», я время от времени поглядывал на неё, вдруг она конфеты достанет! Народу было много, больше бывает разве что на показе индийских фильмов.

Наши играли в обычной одежде – в штанах и в рубахах, студенты в более спортивной одежде – в трико и в футболках разного цвета. Мы яростно кричали, когда наши забили гол, хотя он и был у нас единственный, а студенты забили четыре, но договорились ещё об одной игре. На следующий день наши забили уже три, а пропустили пять, и игра была уже более упорной, вошли в такой азарт, что договорились ещё об одной игре.

В последней игре у наших ничего не получалось, то ли азарт прошёл, то ли все поняли, что ничего не выйдет, к концу игры счет уже был 9:0 в пользу студентов, один из наших мужиков психанул и ушёл с поля, слышу кричат: «у нас замена» и машут мне рукой, я сначала не поверил, что зовут меня, мы на этом поле только в «жопана» играли в одни ворота.

И вот я, с гордостью перед своими однокашниками, выхожу на поле, шутка ли третьеклассник играет за свой посёлок с мужиками и сразу получаю мяч, передо мной сразу возник студент, я делаю движение влево, потом резко вправо и обвожу его, что вызвало смех не только среди зрителей, но среди студентов, но он тут же снова возник передо мной, я прокинул мяч мимо него с левой стороны, а сам пробежал с правой и получилось, что я его обвел два раза, тут уже засмеялись все.

И я под общий смех рванул с мячом на их сторону, слышал только крики, но слов разобрать не мог, у меня в ушах от бега только свист, а они кричали: «не трогайте его, пусть забьёт!». А я всё бежал-бежал, рядом по бокам бежали студенты, но они вдруг отстали и вот они ворота, совсем уже близко… Все так хотели, чтобы я забил. Перед воротами я запнулся за мяч и упал. Мяч тихо катился в сторону ворот, вратарь его не трогал, но мяч остановился перед воротами. Я лежал и плакал, как это, я вышел один на один и не забил.

После игры все студенты с радостью пожимали мне руку, а я утирая слёзы рукавом так и не понимал «за что?»

Много лет спустя, когда я играл за различные команды на первенство района, города, области, я забивал много голов, но этот не использованный момент, в своём первом «официальном» матче, помню до сих пор.

Каждое воскресенье отец с рыбалки приносил странную рыбу – хайруз. Мы с братом хоть и считали себя опытными рыбаками – в местных речках Ельшме и Толшме мы переловили все виды рыб, а щурятам, пойманных на живца, мы даже вели счёт, кто больше за лето их поймает, но хайрузов нам не приходилось ловить. Отец их ловил на лесной речке – Шорошма. Обычно все хайрузы шли на рыбник. Вид у хайруза был необычный, мы с братом окрестили их «нерусскими», вот елец, окунь, сорожка – это русские рыбы, а хайруз – нет. Мне очень захотелось его поймать.

Я стал упрашивать отца, чтобы он взял меня с собой на Шорошму, он согласился при условии, что я не буду ныть.

В одно из воскресений отец рано утром меня разбудил, ох, как же мне не хотелось вставать в такую рань, я с трудом дошёл до умывальника и не сколько умыться, сколько забрызгать воды в глаза, чтобы их полностью открыть.

И вот мы уже в пути, отец что-то напевает себе под нос, а я, уже окончательно проснувшись, семеню за ним. Мы довольно быстро дошли до места, где Шорошма впадает в Ельшму, я думал будет намного дальше, потом пошли по лесной дороге, которая шла параллельно реке.

Шорошма – речка извилистая, и временами с дороги было слышно её журчание, а когда спустились к речке она больше походила на ручей, в некоторых местах я мог перепрыгивать с одного берега на другой.

Я уже представил как сейчас буду выволакивать хайрузов, отец уже закинул свою удочку, а я стал разматывать свою и не заметил, что леска на конце удочки намоталась на дерево, я стал дёргать, леска никак не освобождалась, до чего додёргал – оборвал, пока привязывал, отец уже поймал первого хайруза. Наконец, и я забросил, но сделал большую глубину и зацепил за корягу, пришлось забродить и отцеплять крючок. Отец, видя моё бульканье спустился ниже по реке, я перешёл на его место и мне показалось, что у меня клюёт, я резко подсёк, и вся моя оснастка отпружинила на верхушку дерева и там вся перемоталась и запуталась.

Я распсиховался, что и за река такая, кругом деревья, кусты, толком и удочку не забросить, ведь на Ельшме и Толшме берега чистые, размахивай сколько хочешь.

Я так и не смог отцепить леску, оборвал и она так и осталась где-то на верху дерева, запасной лески не было, я чуть не заревел, переться в такую даль для того, чтобы на первых минутах всё оборвать.

Я стал проклинать эту Шорошму, с её кустами, деревьями, лучше бы послушал брата и пошёл наживлять на Толшму. Когда я с надутыми щеками подошёл к отцу, тот как раз вытаскивал очередного хайруза, как он тут ловит, здесь и удочку то как следует не забросить.

– Ну, как дела!

– Никак, всё оборвал.

– Запасной лески нет?

– Нет, только крючки и грузила.

Отец посмотрел улов, было семь средних хайрузов. – Ну ладно, на рыбник хватит, пора выбираться домой!

Я понимал, что испортил отцу рыбалку, хотя он виду не показал, а всё так же стал напевать что-то себе под нос.

– Ну что, поймал чего-нибудь? – спросил брат, когда мы вернулись домой. Я ни говоря ни слова прошёл мимо него в сарайку, достал рыбацкие принадлежности и стал разматывать леску.

– А я тебе говорил не ходи, сходили бы лучше понаживляли, вон смотри каких я выловил! В тазике лежали два щурёнка и один из них был приличный, грамм на шестьсот, обычно у нас все щурята грамм на триста-четыреста.

– Вот этот у меня даже леску обкусил, но на берегу, еле-еле успел схватить, чуть не ушёл! У меня теперь стало 71, у тебя 69.

Как ни странно, но мне эти хайрузы так втемяшились в голову, что я на следующее воскресенье опять попросился на Шорошму.

– Я думал ты больше не захочешь, – сказал отец, – ладно, только леску в запас возьми!

И вот мы снова на Шорошме, в этот раз я стал более осторожен, перед тем как закинуть, проверял, не мешают ли где кусты, деревья. Поклёвка началась сразу, но это были ельцы, мы сменили несколько мест, если и была поклёвка – везде были только ельцы, они хоть и были крупней, чем мы с братом ловили на Толшме, но это не хайрузы. В одном глубоком бочаге мне рыбалка очень понравилась, хоть и глубоко, но вода была настолько чистой, что было видно как на дне, среди коряг, плавают крупные ельцы, я даже поднял поплавок наверх чтобы не мешал, просто отпускаешь наживку с червяком на дно, ельцы не сразу клевали, а медленно плавали рядом, но вот один не выдерживает и сначала потихоньку начинает клевать, когда червяк пропадает – делаешь подсечку и уже видишь как он упирается у тебя на крючке, это так увлекло, что мне не захотелось покидать это место.