Дарья Хэнсон - Я. Что будет если я выберу?

В тот вечер я долго не могла уснуть и задавалась вопросами, которые только усугубляли мое состояние: «Неужели я недостойна быть счастливой? Неужели мне не суждено быть любимой? Неужели все всегда будут меня бросать? Почему жизнь так жестока и несправедлива? Что я сделала не так?»

Истерзанная самобичеванием и ни к чему не приводящими вопросами, я все же уснула. А утром проснулась с решением: «Чем бы эти отношения ни закончились, у нас сейчас есть шесть месяцев, которые я буду проживать на все сто. Если мы никогда больше не увидимся, то, по крайней мере, можем быть вместе сейчас».

Полгода пролетели незаметно. Мы ни на один день не расставались. Каждая минута была на вес золота. Но расставание настало, и Семён обещал звонить и писать.

Потянулись тоскливые дни. Учеба, друзья, дом… И все заново. Мне было очень сложно привыкнуть к тому, что рядом нет Сёмы. Я не могла ни есть, ни пить. Через пять недель я похудела на десять килограммов. Мое тело было истощено. Друзья переживали за меня и старались делать все возможное, чтобы поднять мне настроение. Общаться каждую неделю нам не удавалось. Я засыпала у компьютера в ожидании ответа на сообщение в аське или на имейл. Но разница во времени работала против нас.

И вот, в один из серых дней, которые тянутся, казалось, уже вечность, совершенно неожиданно высвечивается любимое имя на дисплее сотового. Я не успеваю даже сказать толком «привет», как с другого конца земного шара мне делают предложение:

– Даш, а давай поженимся?

Трубка чуть не выпала из моей руки.

– Что?.. Сёма, ты шутишь?

Сердце забилось с бешеной скоростью, внутри все сжалось. По спине побежали мурашки.

– Нет, Даш, я скучаю… Не могу без тебя. И не вижу для нас другого выхода. Мои родители поддерживают эту идею. Даже больше – мама предложила.

– Дааааа! – мой восторженный крик разнесся по всей квартире.

Я пулей влетаю на кухню и бросаюсь маме на шею. Потом чмокаю в щеку папу и начинаю смеяться – радость переполняет меня. Родители смотрят с удивлением и легкой тревогой. Выдержав театральную паузу, я на одном дыхании говорю:

– Мам, пап, я замуж выхожу!

Папа поперхнулся чаем. Мама откинулась на спинку стула и замерла.

– Подожди, – папа откашлялся и пришел в себя. – За кого?

– Сёма мне только что сделал предложение, и я согласилась. Его родители тоже «за»! Я не могу без него! И все, что мне остается, чтобы мы не потеряли друг друга, это переехать в Канаду.

– Переехать в Канаду? – эхом отозвался папа, сделав акцент на слове «Канада», словно я собиралась отправиться в Сенегал и работать там на кофейных плантациях.

– Ну да. И если вы против, то мне ваше разрешение не нужно! Мне уже восемнадцать! – резко ответила я, чувствуя несогласие со стороны родителей.

– Почему ты выходишь замуж? Это потому, что он твой первый мужчина? – спрашивает мама.

– Мам, так надо, – странные слова вырываются из меня.

– Надо? – маму поражает мой ответ.

– Да мам! Все, кого я любила, от меня уезжали… Но в этот раз будет все по-другому!

В течение следующих нескольких месяцев не проходило и дня без разговоров об этом совершенно сумасшедшем выборе. Папа чуть ли не на коленях умолял меня не торопиться. Мама спрашивала, уверена ли я в своем выборе. Она знала, что меня не переубедить, если я приняла решение, но все-таки пыталась призвать меня еще раз хорошенько все обдумать.

Мое упрямство взяло верх, и все уговоры родителей не возымели действия. Я была безумно влюблена и безмерно счастлива… настолько, что хотелось обнять этой любовью весь мир. Через два месяца мы, молодые, смущенные и восторженные, в скромных стенах загса торжественно обещали любить друг друга до старости.

В «Светлом прошлом» собрались самые близкие люди. Я сама придумала дизайн платья: белый корсет из шелка с красивым рисунком в виде двух раскрывающихся белых тюльпанов, обтягивающая бедра длинная юбка, расходящаяся книзу. Все платье напоминало весенний тюльпан. Гости, увидев меня, прослезились. Мне было восемнадцать, и я была счастлива.

Медовая неделя пролетела как одно мгновение – влюбленные часов не наблюдают. Я в очередной раз проводила Сеню в Канаду. Но в этот раз уже со слезами счастья, ожиданием скорой встречи и окончательного воссоединения. Документы на разрешение воссоединения семьи были поданы. Нас предупредили, что возможны отказы, и ожидание ответа может занять более восемнадцати месяцев.

Я не стала заострять внимание на прогнозах с документами. Было какое-то внутреннее знание, что все будет хорошо – нужно просто подождать. Все будет! А вопрос «когда?» сам по себе разрешится. Каждый день я просила Вселенную, чтобы мой переезд состоялся. Тридцать первого декабря 2004 года я загадала справить следующий Новый год с мужем и новой семьей в Канаде. И чудо не заставило себя долго ждать!

Всего пять месяцев спустя раздался неожиданный звонок из компании, которая занималась моими документами:

– Дарья, вы можете забрать ваши документы! Они вчера прибыли из Москвы.

– Мне отказали?

– Вовсе нет! Мы тут все немного в шоке… Вы первые в нашей практике, кому дали разрешение всего за девять месяцев! И более того, вас даже не пригласили в консульство на собеседование. Чудо какое-то! Но виза на въезд в Канаду стоит в вашем паспорте. Пакуйте чемоданы.

С того момента, как я загадала желание, много всего изменилось! Мы очень редко общались. Причем сообщения были короткими и мало эмоциональными. Я чувствовала между нами пропасть, которая с каждым днем становилась все больше и больше. Уже с этого момента я начала сомневаться в своем выборе. Но сказать об этом никому не могла, да и не хотела. Трудно признаться, что твое резкое: «Вы не правы! Вы ничего не знаете в любви и ничего не понимаете в преданности!», вдруг куда-то улетучилось. Трудно признаться, что ты, возможно, погорячился, поторопился с выбором. Трудно… в первую очередь признаться себе, что ты был неправ. Мы лучше будем жить несчастными и правыми, нежели свободными.

И вот я в Канаде. Та самая долгожданная встреча наступила. Еще несколько месяцев назад я мечтала об этом, а сегодня… ничего не чувствую. Мой муж сидит рядом, моя голова лежит у него на коленях. Но я от него сейчас дальше, чем Россия от Канады. Он для меня как дальний родственник, троюродный брат. Что происходит?

Мне стало страшно. Очень страшно. Самое ужасное, что мы оба ощущали эту бездну между нами. И оба не знали, что с ней делать. Все было настолько чужим, что я две недели не распаковываю чемоданы. Мне не дает покоя мысль о том, что переезд в Канаду – это большая ошибка.

Набравшись смелости, я позвонила папе:

– Пап, я не знаю, что делать. Я сомневаюсь… что поступила правильно. Знаю, ты меня умолял и просил подумать… подождать. А я была уверена и упряма. Но… стоило мне только увидеть Семёна – и я почувствовала, как все изменилось. Мы стали чужими. Мне так страшно… Я не знаю, что теперь делать. Может быть, вернуться?