Владимир Александров - Любовь моя, разведка!

Помолчали, попивая кофе и изредка поглядывая друг на друга.

Мария вдруг посерьезнела и спросила:

– Андрей, скажи – ты меня презираешь? Ну за это… За то, чем я занимаюсь? Только честно говори, мне это важно!

Вопрос для нее самой оказался неожиданным. До этого момента лейтенанта болгарской госбезопасности Малеву никогда не посещали сомнения в отношении своей работы – правильно-неправильно, этично-неэтично или морально-аморально. Задача поставлена – значит она должна быть выполнена. А тут вдруг в ее душе зашевелился какой-то червячок. Ей стала неприятна мысль, что этот молодой русский плохо о ней думает.

Андрей ответил, глядя девушке прямо в глаза:

– Нет, Мария, не презираю. Все мы в системе безопасности не ангелы. Оперативная деятельность – занятие аморальное априори. А уж разведка – вдвойне. Подслушивание, подсматривание, негласная слежка, незаконное использование специальной техники, тайная вербовка граждан чужой страны, воровство государственных секретов и так далее. Иногда что-то и пострашней приходится делать. Нарушаем все мыслимые и немыслимые законы. За каждым из нас такой шлейф разных делишек, за которые обычного человека упрятали бы за решетку на долгие-долгие годы. А мы – ничего. На работе у нас – свои законы. За то, что мы делаем, угрызений совести у нас быть не может в принципе. Если они есть – то это уже профнепригодность. В таком случае, будьте добры – с вещами на выход. Как нам вдалбливали в разведшколе: «Вы есть совершенное оружие, которое должно работать четко и безотказно. Главное – выполнить поставленную задачу. Какой ценой – никого не интересует. Вы – бойцы невидимого фронта, без страха и упрека». Ну и так далее в том же духе. Да что я тебе рассказываю, вас же в болгарской разведшколе наверняка тому же учили.

– Насквозь порочные мы, ты не задумывался об этом?

– Порочные? – усмехнулся Панин. – А кто не порочен? Ангелы небесные? Ну так вот, если ты Священное писание читала – наверху Бог и ангелы. Внизу – дьявол, Люцифер. Он был когда-то главным ангелом, любимцем Господа. А потом что-то не так сделал, и тот его низверг. Получается, дьявол – это такой же ангел, только со знаком минус. Получается, что все они – одна компания, и она правит миром. Поэтому понять – делаем мы зло или же добро – невозможно. Одна и та же вещь всегда имеет две стороны – для кого-то она добро, а для кого-то – зло. Для нас – хорошо, для противника – плохо.

– Ты вот про Люцифера сказал. Не забывай, Андрей, что дьявольщина парадоксально обманчива. Ответственность за содеянное ведь никто не отменял, и расплата придет – рано или поздно. Но придет обязательно.

– Дьявольщина? – вскинулся Панин. – Мы Родину защищаем! Сражаемся с той дьявольщиной, которую для нее враги наши придумывают и вершат. В разведке не миндальничают! А понятий типа «демократия», права человека» и прочая либеральная дребедень и у нас, и у них там просто отсутствуют. В разведке любой страны, даже самой демократической-предемократической, таких понятий нет изначально. Да, собственно, как и в самой политике.

– А как же общечеловеческие ценности? По-твоему, получается, их нет?

– Я так не говорил. Они есть – в искусстве, философии, науке, литературе. Но не в политике! Когда об общечеловеческих ценностях в политике начинает говорить противник – сразу тревога! Хотят обмануть! Общечеловеческих ценностей в политике – а разведка, как и война, есть продолжение политики, только иными средствами – нет и быть не может. В политике есть только интересы своего Отечества, своего народа. И за их судьбы ты, как разведчик, как военнослужащий, несешь личную ответственность. Общечеловеческие ценности в политике – это ловушка, поскольку противник – как только ему это будет выгодно – тут же забудет об этих ценностях, будто бы их и не существовало вовсе.

Андрей затих, чувствуя, что его рассуждения не соответствуют ни месту, ни времени, ни аудитории.

– Сражающемуся с чудовищами следует позаботиться о том, чтобы самому не превратиться в чудовище, – задумчиво произнесла болгарка. – Слышал такие слова? Это Фридрих Ницше.

Панин не нашелся, что ответить. Замолчала и Мария, глядя на Андрея своими загадочными черными глазами, слегка наклонив голову. Она чувствовала, что он немного фальшивит в своих рассуждениях – уж очень правильные слова он находил, прямо как учили. А чуть в сторону – закрывался, застегивался на все пуговицы, замыкался. Невозможно понять, что он думал на самом деле.

Мария прервала затянувшееся молчание:

– А какие мы в обычной жизни? Дома? С семьей? Куда мы возвращаемся после битвы с чудовищами. Ты ведь, конечно, женат? У вас же это обязательно – чтобы была жена? У наших это обязательно, я точно знаю.

– Да, я женат, – немного поспешно ответил Панин, будто хотел избежать разговора о жене. Мария это заметила. – А в обычной жизни мы – тоже обычные, ничем не отличаемся от простых обывателей. Так же веселимся, печалимся, болеем, дружим, враждуем, влюбляемся, женимся, растим детей, заботимся о стареньких родителях.

– Так где же мы настоящие? – болгарка задумалась. – Где эта грань?

– Грань – это очень осторожно сказано. Стена! Вот что должно быть построено внутри каждого, кто пришел работать в разведку. Стена, отделяющая внутри тебя разведчика от человеческого существа. Человеку неприятно подслушивать, подставлять, воровать секреты, вербовать, убивать, в конце концов. Оперативник же смотрит на это отчужденно – работа такая. При этом никаких переживаний и угрызений совести. Если душевные муки присутствуют – ты не состоялся в профессии.

Причем разведчик в нас должен абсолютно превалировать над человеком. Поставлено задание – и нет никаких лазеек для человеческой особи. Детишки дома ждут, жена просила продуктов купить после работы, у друга день рождения – все сразу и бесследно стирается из головы. Только ты и твоя работа. Разведка. Только так можно чего-то в ней достичь.

– Понятно, – вздохнула Мария. – А вот сейчас ты на работе или в обычной жизни?

– Ну конечно сейчас я на работе, – Андрей слега встряхнул головой, возвращаясь в действительность. – Тебя надо доставить в Бухарест целой и невредимой. Поэтому в путь, а то засиделись мы тут, в кафешке. Хорошо, что никого нет из посетителей.

Встав, внимательно посмотрел на болгарку.

– А что случилось? Почему ты вдруг стала спрашивать об этом?

– Нет, ничего. Просто интересно, что ты думаешь. А что касается «засиделись», то я – нет. Так бы и разговаривала с тобой. Ну хорошо, поехали дальше.

В машине Мария вдруг уснула, откинувшись на сиденье и слегка склонив голову набок. Ветерок шевелил ее пепельные волосы. Андрей старался вести автомобиль как можно более плавно, чтобы не потревожить ее сон. Изредка он невольно поглядывал на Марию. У Андрея вдруг сжалось сердце. Рядом с ним спала маленькая, трогательная и беззащитная женщина. Ему захотелось окружить заботой и лаской эту болгарку, обнимать ее, говорить много добрых ласковых слов и прикасаться губами к ее лицу, к закрытым глазам, к этим маленьким аккуратным ушкам.