Алексей Романов - Ломка

Потом узнал, что мой отец также ненавидел этого хрыча со времен своей учебы. Отцу и его одногруппникам, как будущим маркшейдерам, палеонтология не нужна была от слова «совсем». А тут во время экзамена Ходалевич оторвался: выгнал всех. Это он так перед корреспондентом местной газеты выкаблучивался. Вышла газета с разгромной статьей об уровне подготовки студентов горного института по такому важнейшему и необходимейшему предмету. Шум изрядный поднялся. Руководству института неслабо нагорело.

Отцовская группа состояла из фронтовиков. Мужики свирепые и решительные. В результате последовавшего воспитания перепуганный профессор каждому из маркшейдеров автоматом выставил отличную оценку и принес извинения. Он оправдывался тем, что испугался прессы. Это еще больше возмутило студентов: откуда журналисту знать палеонтологию? Да тут за любой, самый идиотский ответ можно было спокойно ставить пятерку. И получить хвалебную статью о качестве подготовки.

Что у отца, что у меня случаи сходные. Случайность? Не-е-е-т. Наследственность.

Неожиданно в гости приехал знакомый из Степногорска. Игорь Варежкин. Одноклассник моего лучшего друга Миши Ребрикова. Он поступил в МВТУ (Московское высшее техническое училище) имени Баумана. Очень даже круто. Но ожидаемо. Он в школе по таким математическим сборникам занимался, что мне и близко не было дано. В училище он тренировался в секции бокса МВТУ под руководством Попенченко – лучшего боксера СССР. Тоже ожидаемо: у Варежкина в школе уже был первый разряд. В общем, студенческая жизнь у него задалась.

Игорь объяснил, что решил сделать турне по всем одноклассникам, которых уважал. Мне польстило, хотя и непонятно, почему он это решил сделать в середине учебного семестра. Но, что бы там ни случилось, гостя надо встречать хлебом и солью.

Нашли еще моего одноклассника Витю Курохтина, который учился параллельно на горном факультете, и рванули по кабакам. В конце концов выбрали «Ермак», в центре города. Нас опекала очень добродушная официантка, лет за сорок. Она сразу отвинтила нам водку, а вместо нее принесла портвейн «Три семерки». Мы возмутились, а она предложила попробовать, а потом скандалить. После дегустации одобрение было единодушным. И вкусно и мозги так спокойно обволакивает. Не удержался, спросил:

– Как из такой гадости можно сделать замечательную вкусняшку?

– Очень просто. Вино нужно только остудить до 7 градусов и пить до того, как степлится.

А уж как вкусно нас покормили, м-м-м… В общем, очень по-домашнему посидели. Приятно. Потом заглянули еще пару раз. И все время попадали на ту же официантку.

Напоследок небольшой воспитательный казус приключился. Мне как-то надоело постоянно одному расплачиваться. Перевел стрелки на Варежкина. Пришлось ему раскошеливаться. А я с официанткой ехидно перемигнулся. Умница, сразу все просекла и одобрила.

От огорчения он погавкался с парнем, сидевшем по соседству. Как водится, «пошли за угол». Меня зачем-то прихватили. Драться не стали, языками только мололи. Упал Игорь в моих глазах безвозвратно. И это было заметно.

Варежкин на следующий день уехал. Ну и что? Несколько халтурок по разгрузке вагонов и ресторанные затраты погасились.

Так-то мы редко по ресторанам шастали. Нагрузки по учебе и тренировкам крутоваты оказались. По многим предметам я откровенно тупил. Только диалектический материализм пошел без проблем. Повезло нам на лектора. Он же вел и семинарские занятия. Предупредил сразу: кто на семинарах наберет больше пяти выступлений – тот получает пять за экзамен автоматом. Нормально. Ну и очень даже интересно.

Поэтому даже Энгельса при подготовке к выступлениям читал. Как художественную литературу.

Очень помогло мамино воспитание. В детстве она заставляла меня рассказывать каждый просмотренный фильм. Безжалостно отсекала все эмоции, только стержень – краткое и последовательное изложение сюжета. Наловчился. Поэтому смешно было наблюдать за выступлениями почти всех одногруппников. Никакой последовательности, сплошные лохмотья и отдельные, не связанные между собой факты. Эти продолговатые му-му (до 15—20 минут) выбешивали не только преподавателя, но и меня. Поэтому, после таких докладов, обычно брал дополнительное выступление и подавал тот же доклад, но в причесанном виде, укладываясь в три минуты, иногда в две или одну. И получал заветный плюс за выступление. Парни не обижались, так как после этого преподаватель добрел и легко относился к другим докладам.

Если к общественным наукам отношение было весьма сдержанным, то к геологическим мы все питали слабость. Частенько ездили на месторождения, где можно было найти симпатичные образцы. Особо отличился Андрюша Фелицын. Во время дикой экскурсии по отвалам месторождений нашел большой кристалл гелиодора (берилл, только в отличие от изумруда имеет золотистый цвет, редкость несусветная). Похвастался – запустил по рядам огромной аудитории. Нас там больше сотни человек сидело.

Чудо: идеальной формы гексагональная призма длиной около трех сантиметров, прозрачная, чистая, без каких-либо включений. Даже огранка не требуется. Минералогическая редкость, которую я выпустил из своих загребущих ручонок с тяжелейшим вздохом. Вернулась эта диковина Андрюше только через час. Вздыхали все.

Сколько это может стоить – никто даже не предполагал. Через неделю Андрюша пришел на занятия расстроенный: днем из закрытой квартиры и без следов обыска гелиодор исчез. Большие специалисты работали. Повезло, что на этот момент ни матери, ни сына дома не было… Все знали реальные истории про страшные смерти старушек, проболтавшихся о фамильных драгоценностях. Нет, такие приключения советским гражданам не нужны.

Математика и физика шли ни шатко, ни валко. А вот по электротехнике я оказался дубом развесистым. И это у преподавателя, который был легендой факультета. Авенир Александрович Редозубов. Он тоже ранее учился в нашем институте и за всю учебу ниже пятерки никогда не опускался. При этом с друзьями устраивал посиделки до второй производной. Если что, то первая производная – это когда за сдачу бутылок от первого захода хватало еще на одну.

Но как он читал лекции – последовательно, понятно, четко. Ну, я почему-то решил, что и экзамен окажется легким. Ох и дурак. Уже на практических занятиях по электротехнике, которые вел его друг Сергей Сергеевич Сысков, нам безжалостно было показано, какие мы все идиоты. Но не внял я этому предостережению.

На праздник Седьмое ноября съездил на побывку домой. У родителей все в порядке. Сестричка благополучно учится в девятом классе. Наш страшный директор школы, который Анатолий Макарович, в ней души не чает за способности к математике. Одноклассники – с ними у нее все нормально. Не то, что у меня. На школьном вечере она даже пела в школьном ансамбле. Не зря в музыкальной школе училась. Еще-бы, на олимпиаде по фортепиано заняла первое место. Ее сразу в Казахскую консерваторию пригласили. Без экзаменов. Отказалась, умница.