Геннадий Гаврилов - Письма странника. Спаси себя сам

Ученые обнаружили много общего между этим Учителем и Иисусом Христом в их проповеди любви к ближнему и целомудрии, в ритуальных очищениях и омовениях, в общих трапезах с преломлением хлеба и употреблением вина (виноградного сока), напоминавших Тайную вечерю учеников с Иисусом Христом.

В книге говорилось об отказе Учителя Праведности, как и Иисуса Христа, от собственности, об отрицании рабства и кровавых жертвоприношений.

Здесь есть также призывы следовать законам Моисея в их первозданной чистоте и разрыв с храмовым культом, вражда Учителя со священнослужителями Иерусалимского Храма и его первосвященником, предсказание гибели Иерусалима за преследование Учителя Праведности, его осуждение, а затем и казнь.

Учитель Праведности умер, по подсчетам кумратологов, в 65–63 годах до нашей эры, а Иисус Христос – около 30 года нашей эры.

Проводил я аналогии и между принципами, исповедуемыми Учителем Праведности в Кумране и Сергием Радонежским в России.

Как писал академик В. О. Ключевский:

«Во всей обители чуялся скрытый огонь, который без искр и вспышек обнаруживался живительной теплотой, обдававшей всякого, кто вступал в эту атмосферу труда, мысли и молитвы. Мир видел все это и уходил ободренный и освеженный».

После 1000-летия царствования на Руси церкви Христовой, хочется вместе с Николаем Рерихом воскликнуть:

«Где же оно – «Не убий»? где же оно – «Не укради»? где же оно – «Не прелюбы сотвори»? где же исполнение и всех прочих простых и ясно звучащих основ Бытия?» [29] Статья Н. К. Рериха «О мире всего мира». .

«Не без горечи сообщаю, что мне пришлось оставить Архангельск и улететь восвояси, – доверительно писал мой солагерник и многолетний друг Олег Сенин о поисках своего пути к Православию. – Три с лишним месяца при епископе (послушником и иподиаконом) многое мне дали. В чем-то я еще более уверился, а в чем-то отступил от своих первоначальных представлений. Непреложно одно – при истовом и искреннем служении Господу всякий смертный облекается в подобие образа Христова, становясь носителем духа и истины в той мере, в какой он дерзает и обладает способностью к вмещению Божества в себе. Состояние же теперешнего православия плачевно. Золотую форму его почти оставил дух чистоты и бескорыстного служения (март 1981).

Дорогой Друг, 15 мая 1982 года ушел от нас Павел Федорович Беликов. Вспоминая Павла Федоровича, хочу отметить, что никогда после при всех моих непростых жизненных обстоятельствах не довелось мне встретить человека более чуткого, более отзывчивого и более бескорыстного в отношениях с окружающими его людьми – настоящего священника нового времени, настоящего посвященного Новой Эпохи, уже начавшейся для человечества.

Моя переписка с Павлом Федоровичем – целая страница жизни. Он рассеивал мои сомнения, ободрял в промахах и неудачах, терпеливо и ненавязчиво корректировал мой жизненный путь. Подробно и по существу я получал от него ответы на все, может быть, иногда и наивные вопросы, перечитывая которые мне становится неловко за то, что я отрывал его от той громадной работы, которую он вел в деле пропаганды, утверждения и сохранения философского, творческого и научного наследия Рерихов.

Воистину, Павел Федорович Беликов – один из значительнейших апостолов Учения Живой Этики.

В Учении Живой Этики – в Духе и Истине снизошел Свет Христов на землю не только России, но и всего земного мира. Но никто ничего замечать не хочет – все та же «суета сует и всякая суета».

Но XX веков назад никто не заметил и Пришествие Иисуса. Да и кто, по здравому-то смыслу, мог заметить родившегося буквально на дороге, в хлеву, среди незнакомых людей. До сих пор церкви не могут договориться как о единой дате Его рождения, так и дате Его Светлого Воскресения. Истории Великих Учителей их дальние последователи превращают в легенды, из-за чего реальное воплощение того или иного Вселенского Учителя теряет всякий практический смысл. Библейские пророки и ясновидцы только и делали, что ожидали и предсказывали воплощение Мессии, конкретизировали и место, и время этого воплощения.

И вот Свершилось – не узнали, не приняли, отвергли, распяли. Не Иуда предал, а священство руками Иуды предало его кесарю, чтобы никто не мешал их благоустроенной, ритуально отработанной до мелочей религии держать в повиновении своих сородичей.

И лишь потом – по крохам, по каплям, один там, другой здесь, по углам и катакомбам – ученики в тайне собрали фактический материал о жизни и деятельности своего Небесного Учителя.

И эти же ученики не только сохранили Его Наследие, но и литературно оформили. Но потребовалось еще несколько столетий, прежде чем зримо – на государственном уровне – обозначилась Церковь, на щите которой уже гласно было начертано Имя Иисуса Христа. Но и здесь из того, что было собрано и изучено об Иисусе Христе, лишь четыре Евангелия, как Магический Камень, легли в основание новой и теперь уже государственной Религии.

Последние же находки рукописей Кумранской общины у Мертвого моря (II в до н. э. – I в. н. э.) до сих пор являются камнем преткновения в толковании их как между церквями, так и между религией и наукой.

Но разве Христос пришел к нам не с новыми нормами этики для человечества: «Заповедь новую даю вам».

Именно это Новое и не было принято изжившим себя старым самосознанием церковнослужителей. Сейчас, как и в первые века христианства, Живая Этика – как Заповедь новая – также только обустраивается в нашем сознании, неспособном еще целостно принять и охватить то, что предложено ему. Отсюда – раздробленность, шатания и примитивизм среди последователей данного ныне Учения Света.

И как XX веков назад, церковь Христова и сегодня первая поднимает свой иерофантический жезл против нового Младенца.

Исторический опыт показывает, что нужно еще 200–300 лет, чтобы Учение Живой Этики прочно вошло в наше обновленное сознание, поскольку «не вливают вина молодого в мехи ветхие».

Затем обновится и Церковь – и признает «Сошествие Духа Святого» на новых апостолов Христа Жизнодавца.

В этот период времени мои духовные искания шаг за шагом привели к тому, что моя «гуманитарная» новосибирская жизнь стала все больше и больше вступать в противоречие с основной работой на вычислительных центрах.

И в ноябре 1981 года, собрав в папочку гуманитарные «грамоты» и «дипломы», газетные статьи и кое-какие «регалии», я вышел из дома, свернул направо, прошел через арку двора и оказался прямо у центрального входа во Дворец культуры и техники им. В. П. Чкалова, который был также близок от нашего дома, как и дом Николая Речкина в Таллинне. После непродолжительной беседы с директором Дворца культуры я был принят заведующим отделом по культмассовой работе.