Ирина Муравская - Я всё равно тебя добьюсь

Припарковываюсь практически под боком Паулинкиной “усадьбы” – чтоб всегда держать её в поле зрения. Так что когда их движуха с похоронами заканчивается, мне отлично видно как начинает по-тихоньку рассасываться народ, разбредаясь по ближайшим участкам.

Сначала одна партия выйдет, таща формы и контейнеры, потом другая, там и третья. На меня косятся без исключения все, словно диво-дивное увидали, но подходит только сама Пуля, откалываясь от… родителей, по всей видимости?

– Ты ещё здесь?

– Как видишь.

– И долго собираешься здесь торчать?

– До осени.

– Не смешно.

– А разве кто-то шутит? Куплю палатку, разобью под твоими окнами. Ночёвка на свежем воздухе летом – ммм, мечта.

Мечта для прибабахнутых, потому что я лично все эти “отдыхи на свежем воздухе” не приветствую. Мой зад слишком привык к комфорту, чтоб спать на земле и давиться консервами. Буквально недавно ходили всей компанией на пикник и… не, чё-то как-то не вставило. С природой дружбы не срослось.

Паулина осуждающе разглядывает сваленные на соседнем кресле жестяные банки и пустые фантики.

– Опять энергетиками травишься?

– Заботишься о моём здоровье? Я польщён, – окидываю взглядом накрытые салфеткой глубокие плошки в её руках. – Там риса, случаем, не осталось?

– Осталось.

– Поделишься? Местные мясные пирожки не вызывают у меня доверия.

Вижу по миниатюрному личику, что принимается нелёгкое решение. Уморить голодом или всё же сжалиться – так, да?

– Пошли в дом, – наконец, решают. – Нормально пообедаешь.

Ого, нифига себе. Даже так? А день становится всё лучше и лучше.

– Такого не прокормишь, – хмыкает батя Пули. Бородатый такой мужик крупногабаритных грозных масштабов. Не хватает байка и косухи, получился бы отличный рокер.

Оскорблённо вскидываю голову, зависая с ложкой в руке.

– Ммм? – большего не получается сказать из-за набитого рта, но всем видом даю понять, что я обиделся. Кто бы говорил, судя по обтягивающему борцовкой округлому брюшку он тоже любитель заточить чего втихушку. Хотя пухляшом его не назовёшь, скорее массивным.

– Не слушай и ешь. Добавки положить? – маман Паулины его прямая противоположность: миниатюрная, худенькая и хрупкая. И не запущенная.

В смысле, видно, что ухаживающая за собой. Причёска старательно уложенная, а не гулька наспех, одежда чистенькая, выглаженная. А то я как успел заметить народ здесь сильно не заморачивается – спокойно в старье заношенном ходит.

– Буду признателен.

– Я ж говорю, не прокормишь, – как его, Вячеслав… Апп… Ап-по-ли-на-рие-вич. Тьфу, без стакана не выговоришь. Зато вопрос: какого фига дочку окрестили так заковыристо отпадает за ненадобностью.

Короче, этот Аппо… линари… ай, хрен с ним, будет просто батя. Так вот, батя сидит напротив, сканируя меня подобно рентгеновскому аппарату. Неуютненько.

– Ради вселенской справедливости замечу, что я и сам себя прекрасно прокармливаю. Не волнуйтесь, компенсирую. Вам деньгами или продуктами?

– Не говори ерунду. Растущему организму нужна энергия. А ты – помолчи, – сердито шикает супруга на мужа.

– А я-то чё? Это так, к слову. Пусть лопает.

Я и лопаю. То ли голодный, то ли просто в охотку, но уплетаю уже вторую порцию мясного гуляша. Наша хаусовская повариха готовит, конечно, более изысканные блюда, но и эти, простенькие домашние – пальчики оближешь.

– Вкусно, – уже с трудом дожёвываю последний кусок. – Только жестковато. Говядина?

– Крольчатина.

– Круто, – подлива вымакивается хлебом, оставляя после себя идеальную чистоту. Откидываюсь на спинке стула и только тогда понимаю, что конкретно так обожрался. – Спасибо. От души прям.

– Всё? Закончил? – Пуля тоже всё это время с нами. Стоит, опираясь своим хорошеньким задом на столешницу и скрестив руки на груди. Суровая надзирательница. – Теперь уедешь домой?

– А это что, был такой подкуп?

– Вроде того. Чтоб сил хватило педальки нажимать.

– Надо ж предупреждать о таких вещах. В любом случае, неа. Взятка не принимается.

– То есть, не уедешь?

– Я уже сказал – нет. У вас тут койку-место никто туристам в аренду не сдаёт? Или реально хотя бы палатку?

Усталый шлепок ладонью по лицу и просящий взгляд на родителей – на её реакцию любо-дорого смотреть. Такая забавная.

– Сделайте что-нибудь, пожалуйста.

О, в ход пошла помощь зала.

– Например? – интересуется батя. – Выгнать за шкирман? Запросто. Могу и пендаля отвесить для ускорения.

– Выгоняйте, – насмешливо отмахиваюсь, хотя перспектива не радует. – На крайняк, сам уйду. Но не уеду.

– Даже если ружьё принесу?

– Да хоть базуку. Я вашу дочь люблю и, если она за кого и выйдет замуж – так это за меня. Точка.

– А её спросить не надо, за кого она хочет?

– А вы недельку меня потерпите, сами увидите – за кого.

– Неделю, говоришь? Хм… – а батя-то призадумался. Сейчас что, решается моя судьба? Опа, боязненько как-то. Секунда. Две. Три… – Так, мать, – кивок жене. – Выдай товарищу спецодежду, а то ж ухайдокает свои модные рваные джинсы, – вставая с места, опасно скрипя ножками стула, дают мне отмашку следовать за ним. – Пошли, Ромео.

– Куда?

Убивать что ль собрались?

– Кто не работает – тот не ест, слышал поговорку? Будешь отрабатывать крышу над головой. Поселим тебя в баньке, там диван есть. Допотопный, но перекантоваться можно.

– Это шутка?! – прям слышу как челюсть Пули теряется на полу.

– Ну, а чё? Он вроде не доходяга, справится с тяжёлой работой. А нам руки нужны. Я один не управлюсь к твоей свадьбе… Хоть с кем-нибудь.

– Слышала? – довольным нашкодившим котярой пролетаю мимо неё, чмокая в нос. – Хоть с кем-нибудь. Я первый в очереди! – в предвкушении потираю ладошки. Раз не пускают в сердечко по прямой, пойдём обходными путями: закорешимся с её предками. – Что делать надо?

– Переоденься, говорю. Жалко тряпки.

Маман, Инга Максимовна, послушно топает в соседнюю с кухней комнатушку и возвращается со старыми трениками и повидавшей виды майку со следами… что это, строительная пена?

Мда. Эх, чего уж. В данный момент воротить нос невыгодно: коннект выстраивается.

– Вас там, в Москве, как на скотобойне клеймят? – прицыкивает батя, разглядывая мои татухи, когда я послушно стаскиваю с себя белую футболку. – Одна намалевалась, я чуть в обморок не упал когда увидел, – кивок на дочь, у которой на спине под туникой прячется изображение павлина. Я подогнал эскиз и мастера своего, кстати. – Второй как ходячая раскраска…

Ясно-понятно. Здешние жители определённо не ценят современное искусство, слишком пропитанные замшелыми стереотипами. Мало стесняясь, раздеваюсь при всех до трусов, облачаясь в новый прикид. Ну а что? Пускай товар во всей красе оценят. Благо похвастаться есть чем.