Настасья Лис - Вера творит чудеса

– Вер, ты спишь? – тихо поинтересовалась она, и девушка еле заметно покачала головой из стороны в сторону, пытаясь сообщить, что уже проснулась.

– Нет, не сплю. Доброе утро, Людмила, – поприветствовала она хозяйку и с благодарностью посмотрела на неё.

– Ой, что ж ты прям «Людмила», да «Людмила»? Люська я, – меня здесь все так называют, и ты не стесняйся! – бодро сообщила «Люська» и протянула Вере слегка потрёпанный, но чистый халат. – На, вот, если нужно, переоденься. Умыться можешь прямо здесь, – вода, наверняка, еще тёплая, так как мы вчера баню топили, чтобы мальчишек помыть. Они ж, как кочегары у нас! – засмеялась женщина, и Вера опять отметила про себя, что она очень обаятельная и приятная.

– Спасибо огромное, Люся, – сонно поблагодарила она женщину и подумала, что та встала уже, наверное, очень давно. Людмила вышла на улицу и прикрыла за собой дверь так, чтобы Вера смогла спокойно привести себя в порядок. Та еще немного понежилась в уютной постели, весьма удивлённая тем обстоятельством, что ее спина совсем не затекла спать на деревянных досках. Потом потянулась и встала, всем телом ощущая, что наступил первый день ее новой жизни, жизни, в которой больше нет места ни Ленке, ни Олегу.

Умывшись и причесавшись, Вера покинула серую постройку, которая позволила ей прекрасно выспаться и иначе посмотреть на некоторые вещи. Ей казалось, что сегодня ее мозг вдруг протрезвел, избавившись от целой кучи ненужного мусора, засорявшего ее голову более десяти лет.

Конечно, любовь к Олегу полностью не ушла из ее сердца, – на это требовалось время, ведь она жила и росла там долгие и долгие годы. Но теперь Вера чётко ощутила, что истосковалась по нежности и заботе, что она толком-то еще и не познала в свои тридцать лет, что такое, когда мужчина тебя любит. Она привыкла дарить себя Олегу и при этом не требовать ничего взамен.

А теперь ей захотелось, чтобы и ее полюбили, чтобы кто-то спросил вдруг, как она себя чувствует, чего хочет съесть на завтрак, чтобы кто-то нежно притянул ее к себе рано утром и посоветовал одеться потеплее, так как на улице сыро и ветрено. Природа встретила Веру свежим воздухом, который пах как-то по-особенному сладко. Она стояла и вдыхала его полной грудью, не в силах надышаться. Такого воздуха ей не приходилось пробовать больше нигде, кроме как в Воскресенском.

«И название-то такое необычное, праздничное, рождественское…», – подумала девушка, ощущая, что ее душа готова к новой жизни, готова воскреснуть.

Вера улыбнулась снова поддразнивающему ее солнышку и направилась в сторону дома Валерия и Людмилы.

– Ну, как спалось на новом месте? – громко поинтересовалась Люся, продолжая заниматься своими домашними делами.

– Спасибо, хорошо, – откликнулась гостья и поспешила предложить хозяйке свою помощь, видя, как та, согнувшись непонятной буквой, почти вниз головой, стоит над грядкой и что-то там пропалывает.

– Не, отдыхай, тебе силы еще понадобятся. А я привыкшая, всё время что-то делаю и по дому, и в огороде. Мне без работы тяжко, – сообщила Людмила, кажется, почти не беря во внимание свой беременный живот, который требовал не только заботы, но и более трепетного отношения к себе.

– Сорняк, зараза, вылез раньше, чем редис взошёл! – выругалась женщина, краем глаза посмотрев на Веру, которая мучилась при мысли, что не знает, чем помочь беременной хозяйке. – Ну, вот и всё пока, – сообщила она и выпрямилась, – пойдём в дом, я тебя чаем напою.

– А где мальчишки и Валерий? – поинтересовалась Вера, послушно проследовав за женщиной, перечить которой, как она уже вчера поняла, кажется, было бесполезно.

– Валера на работу поехал с утра. Петька по хозяйству помогает. Илья к соседскому пацану пошёл. Егорка играет в доме, – сообщила Людмила, и по ее лицу Вера поняла, что она даже рада поредевшему числу своих домочадцев.

«И как же она всё успевает? Как на всё находит силы?» – удивлялась про себя девушка, искренне считая Людмилу настоящей матерью и героиней.

Женщины снова прошли в кухню, где аппетитно пахло жареными пирожками. Вера с удовольствием втянула в себя этот знакомый с детства аромат и попыталась вспомнить, когда она в последний раз ела настоящие домашние пирожки. Не вспомнила.

– Вот, наливай себе кипяток, вот, заварка, пирожки бери, пока еще тёплые, – сверху с повидлом, а снизу с картошкой, – приговаривала Люська, продолжая параллельно что-то вытирать и намывать на кухне.

– Люсь, спасибо Вам, конечно, за заботу, но мне неловко злоупотреблять Вашим гостеприимством. Давайте я Вам хотя бы заплачу? – проговорила Вера, шаря рукой в своей сумочке в поисках кошелька.

– Это еще что за глупости?! Что нам чаю, что ли, жалко для гостьи? Мы в своём доме всегда рады любому, – нахмурившись, ответила Людмила, поправила длинную косу, слегка растрепавшуюся от нескончаемой работы, и плюхнулась на стул рядом с Верой.

– Нет, Вы всё же возьмите, – Вам нужнее, мальчишкам что-нибудь купите или себе. Вам в таком положении нужно следить за собой: побольше отдыхать и лежать, тем более, что врачи даже предупреждали о рисках, – впервые возразила Вера упёртой женщине, которая ни в какую не хотела принимать от нее деньги.

Людмила всё также хмурилась, но ее взгляд стал помягче, и Вера быстренько воспользовалась этим обстоятельством, сунула ей в руку несколько купюр, которые, наверное, по местным меркам, были пределом мечтаний.

– Вы что, с ума, что ль, сошли?! – запричитала Люська, снова нахмурив свои брови, от чего, тем не менее, ее лицо не перестало быть добрым. – Я столько не возьму!

– А я не Вам! Я – Егорке. Очень мне он понравился, впрочем, как и остальные мальчики. Но в Егорку я просто влюбилась! – улыбнулась Вера и почувствовала солнечное тепло, которое разлилось по ней изнутри. Люся тоже засмеялась и обернулась на малыша, который, несколько стесняясь, телепался к дамам, поглядывая то на маму, то на «тётю».

– Егор, иди к нам, не смущайся. На, вот, пирожок, – обратилась к нему Людмила, и на ее лице Вера прочла истинную материнскую любовь, настоящее обожание, с которым та смотрела на сынишку. Сейчас, глядя на этих самых близких друг другу людей, Вера ощутила, что, наверное, дети – это самое главное для женщины. Только они дорожат тобой искренне, чего не сможет ни один, даже самый любящий мужчина.

Рыжеватый мальчик вприпрыжку подбежал к матери и принял из ее рук еще горячеватый пирожок. Быстро запихнул его в рот, поморщился, видимо, от того, что обжёг язык, но тут же забыл про это и вскарабкался на колени Людмилы. Та снова потрепала сынишку по макушке, потом по пухленькой щёчке, нежно поцеловала и прижала к своему выпирающему животику. Вера вздохнула с каким-то облегчением и искренне, по-женски, по-доброму, позавидовала этой прекрасной семье, – тому, что их так много, тому, что они все вместе, что несмотря на целую кучу проблем, держатся друг за друга и пытаются их разрешить.