Альманах - Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н. А. Некрасова, 200 лет со дня рождения. 1 часть

– Подойди ко мне, Оль! – попросил он, доставая правой рукой из-под одеяла свёрнутую в трубочку бумагу, перевязанную синей ленточкой. Затем посмотрел в неё, как в подзорную трубу, и подал ей.

Она развернула сию грамоту, прочитала, что там было написано, и тихо ойкнула. Это было простое свидетельство о рождении. Но…

Матерью была записана она, Ольга! Отцом – Костя. Вместе они стали родителями нового гражданина – Константина Константиновича.

– Прости меня! За всё прости, Оля!.. Кроме тебя, никто не сможет вырастить нашего сына так, как я бы хотел… Или что-то не так?

– Так, всё так! На твоём месте я поступила бы так же!

Она нагнулась, обняла ладонями его голову и несколько раз крепко расцеловала. Он не остался в долгу. Давненько её руки не испытывали прикосновения знакомых горячих губ любимого человека.

– С кормилицей я договорился на первое время, а там сама посмотришь. Забери нашего сына отсюда сегодня. У меня завтра операция. Обо всём остальном после…

– Да, я знаю. Заберу, заберу! – успокоила его Ольга, подошла к ребёнку, взяла на руки и прижала к груди.

Маленький Костя зашевелился, приоткрыл оба глаза и разинул рот. Но детского крика никто не услышал. Его губёшки что-то тихо прошептали на одному ему понятном языке, реснички захлопали, приветствуя маму, и, устроившись удобнее, он снова равномерно засопел. «Ну вот и познакомились, Константин Константинович!» – подумала мама, уже официальная и единственная. Ещё она подумала, что судьба не могла поступить иначе в такой ситуации.

Уже выходя из палаты, Ольга ободряюще помахала Косте рукой и с надеждой в голосе произнесла:

– Мы будем переживать за тебя, Костя! Ты должен встать на ноги! Ты нам сейчас особенно нужен! Всё будет хорошо! Удачи!

Два месяца протянул Константин после операции, уже не имея возможности говорить. Врачи сделали всё, что смогли, чтобы поставить его на ноги, но тот пьяный урод на внедорожнике сделал гораздо больше, чтобы он никогда совсем не встал…

Год минул, а «квадратики» говорили о своём друге как о живом. Место старшего Константина занял младший. Они были от него в восторге. А он, когда проснулся, «цокотопал» вокруг стола и играл с ними со всеми, щипался, смеялся. Тот же Костя, только маленький.

Когда все уходили, Константин Константинович одной рукой держался за маму, а другой махал всем на прощание и звонким голосочком лепетал:

– Дитеко! Дитеко! Дитеко!..

– Что он говорит, Оля? – спросил один из «квадратиков».

– Вы ему очень все понравились, поэтому он и говорит вам: «Прихо-дите к Косте! Прихо-дите к Косте! Прихо-ди-те к Косте!»

Уроженец Свердловской области, инженер-атомщик. С 1963 года работал на Ангарском атомном комбинате, затем на партийных должностях и на государственной службе, ныне пенсионер. Заочно окончил Иркутский институт народного хозяйства и Академию общественных наук при ЦК КПСС.

Литературной деятельностью занялся в 1999 году. В 2015-м стал членом Российского союза писателей (РСП) и в том же году – лауреатом национальной литературной премии «Писатель года России». Финалист литературного конкурса Русского Императорского Дома «Наследие». Кандидат в члены Интернационального Союза писателей. Издал одиннадцать книг, из них три романа. Член Общественного совета при аппарате губернатора и правительства Иркутской области. Проживает в Иркутске.

После отмены крепостничества крестьяне центральной России более всего нуждались в земле, которой, по слухам, было вдосталь за Камнем, как величали Уральский хребет, в Сибири, на сказочном Алтае и на Мамур-реке. Название реки переиначивалось и так, и сяк, пойми, как не ошибиться, коли она несла свои полные воды где-то на краю земли, по-монгольски значилась Хара-Мурэн, а по-китайски и не высказать. Сказывали еще, что русло реки тянулось на тысячи верст и все по южным местам, образуя плодородные луга и поля на зависть, а где впадала она в Великий океан, там и поднималось солнце над бескрайней Россией. На «неведомые землицы» и подались крепкие духом и охочие до работы крестьяне.

Первая волна переселенцев на Амур пришлась на 1860–1880 годы, когда шли в основном старообрядцы, гонимые из России за религиозные убеждения. За ними потянулись семьи из Забайкалья и другие. Первопроходцы встречались с местными жителями, манеграми (по Мааку, маняграми) или тунгусами, родственными даурам, которые вели кочевой образ жизни, летом жили в юртах, зимой – в землянках. В своей основе народы Сибири не противились принятию российского подданства.

Вторую волну переселенцев составили безземельные крестьяне Украины и центральных российских районов. Массовое переселение началось после революционных событий и аграрных волнений 1905 года (третья волна), когда по программе реформатора Петра Столыпина осуществлялась государственная политика освоения Сибири. Из Полтавской губернии за пару десятилетий за лучшей долей выехало в Сибирь сто шестьдесят тысяч человек.

За время царствования Николая Второго население азиатской России перевалило за двадцать миллионов человек, что было похоже на волшебное преобразование окраин. Подобного взлета прироста населения Россия уже не будет знать в последующую эпоху. Империя быстро ощутила пользу в опоре на «крепкого хозяйственного мужика». Сбор зерна возрос до четырех миллиардов пудов, сибирское масло шло в Европу на десятки миллионов рублей, бурно развивались маслобойни, мукомольное производство, купечество, горная промышленность, производство сельхозмашин. Растущая экономика края вызвала необходимость строительства Транссиба.

Программу освоения Сибири и Дальнего Востока, рассчитанную на двадцать лет, прервали события Первой мировой войны, обернувшейся для России революцией. К революции 1917 года в Сибири сложилась иная, нежели в центральных районах России, система крестьянского земледелия: изобилие плодородных земель, отсутствие помещичьего засилья и в итоге – высокая доля зажиточного слоя, образовавшегося из основателей новых поселений. Их трудовой и профессиональный потенциал мог бы остаться тем остовом экономики, каким был при царизме. Доля зажиточных дворов в Сибири почти втрое превышала этот показатель по европейской части России, а на землях Дальнего Востока они составляли до половины хозяйств. По экономической сути эти семейства представляли собой фермерские хозяйства, которые кормили страну.

Хозяйственные мужики поддержали революционные нововведения, именно при широкой народной поддержке была создана Амурская трудовая социалистическая республика. Оставалось лишь поддержать зажиточные дворы техникой, дать им свободу развития – и государство получило бы развитую сеть сильных фермерских хозяйств. А вот малообеспеченным крестьянам вполне обоснованно открывалась дорога в колхозы. Но политическое руководство, ослепленное идеологией классовой борьбы, якобы нараставшей по мере строительства социализма, избрало путь разрушения старого мира «до основания», искоренив «кулачество», золотой фонд крестьянства. Как итог разрушительной политики – голод по всей стране, бесславное «достижение» красной диктатуры в крестьянской стране начала тридцатых годов.