Наталья Упадная - #зарисовки

Случается, что в голове возникают тексты – совсем небольшие, которые нельзя назвать рассказами и которые отказываются превращаться в нечто бо̀льшее, но до глубины красивые и притягательные своими смыслами.

Так прижились в моей практике зарисовки, отдельные даже были опубликованы в социальных сетях и получили положительные отклики. Может быть однажды эти маленькие тексты обретут более ёмкую форму, но это будет уже новый облик.

Они мало имеют общего с реальностью – это как правило мир вымышленный, абстрактный. И мне очень хочется, чтобы тебе тоже удалось насладиться прогулкой по планете писательского воображения, восхищающего и порой пугающего меня.

Но это ещё не всё… В качестве любви и благодарности к тебе, мой дорогой читатель, а также собственной организации и мотивации к созданию новых сборников и творений ради, делюсь здесь выдержками из рассказов и будущих повестей.

От всего сердца с улыбкой на лице благодарю тебя, мой красивый читатель, за то, что тебе удалось найти время и вкусить маленькие художественные плоды моих трудов, испытать чувства, выразить свои эмоции и поделиться своими впечатлениями со мной (и не только)! Это ценно и важно! Каждый отзыв, каждое твоё прочтение – твой личный значимый вклад в моё писательское и личностное совершенствование! Ты незримо ведёшь меня к вершине! Ты – огонёк моей души!

Читай с удовольствием и пользой!

Грозди оранжевой рябины с тихим грохотом падают на шаткое плиточное покрытие. Внутри происходит взрыв, как будто на маленькие бусинки ягод наступила большая тяжёлая нога. Взрыв пытается вырваться наружу, но что-то невидимое перехватило дыхание и скрутило его, не давая разверзнуть пространство тишины ветреного дня.

И боль, резкая боль откидывает в детство.

Картины мира вдруг повторяются настолько явно и чётко, что всё отчаяние, глубоко спрятанное внутри, и чувства, которые, казалось, уже потеряли всякий смысл, с новой силой вонзились в каждую клеточку. Что это: бег по кругу или путешествие по ленте Мёбиуса?

Это было сто пятьдесят семь миллионов секунд назад.

По волнам бил грозный ветер, а мы танцевали. Ты был сильнее стихии, бушующей за нашими телам, холодными снаружи и пылающими внутри.

Последний поцелуй, проникающий в глубины души, никак не хотел заканчиваться.

Тогда, впервые поймав на себе твой заинтересованный взгляд, я не думала о вероятности нашего какого-либо сближения. Сценарий развития в голове не крутился, а эпизодические встречи стирались настолько быстро, что приходилось напрягать память, анализируя прошедший день.

И вот сейчас, сидя напротив тебя в полумраке ресторана с зелёными стенами, меня мучают вероятности. Мне хочется спросить, каковы твои вероятности, но я лишь способна улыбнуться и отпить из бокала красное вино.

Я боюсь, что наши вероятности не совпадают. Или совпадают те, которых я боюсь.

Твоя рука как-то нерешительно, но бережно, накрывает мою, чувствую её тепло и дрожь.

Мне впервые неловко смотреть в глаза, но я ощущаю твой нетерпеливый взгляд. Наконец, мне удаётся сделать две вещи: дать возможность нашим глазам соприкоснуться и задать вопрос:

– Как ты думаешь, какова вероятность, что эта встреча не закончится самым большим провалом в наших жизнях?

Я открыла окно. Старая деревянная рама скрипнула, и на меня стремительно напали огромные снежные мягкши. Я улыбнулась и вдохнула свежий апрельский воздух. Никто не ожидал, что вернётся зима после тех мартовских по-весеннему тёплых дней и ночей. Мне же зима по нраву, и где-то в глубине души я надеялась ещё прогуляться по скрипучим белым дорогам, под снежным танцем, порой выбирающим, что ты будешь видеть в определённый момент, а что – нет.

Дети с присущей им беззаботностью играют во дворе старого дома, построенного военнопленными немцами 1 1 В Советском Союзе после окончания Великой Отечественной войны работали, в том числе на стройках жилых и производственных зданий, немецкие военнопленные (как обычные, так и осуждённые за военные преступления). Вся послевоенная жилая застройка велась по типовым проектам советских архитекторов. Немцы привлекались исключительно в качестве рабочей силы (и то не для «серьёзных» строений). Так что облик и конструктивные особенности домов первых послевоенных лет – лишь следование установленным стандартам проектирования того времени. Такие постройки отличались малоэтажностью, надёжным фундаментом, стенами из бетонных блоков или кирпича, отличной планировкой, высокими потолками, большими комнатами, высоким уровнем сохранения тепла и звукоизоляции. Единственным признаком причастности немецких рук к постройке, пожалуй, могут служить окна (при условии сохранения первоначальных оконных рам, конечно) – пленные делали их открывающимися наружу. .

Внезапно царящую радостную весеннюю суету нарушает странный, до этого момента незнакомый столь молодым слухам, гудящий звук, заставляющий участиться сердцебиение и дыхание, замереть на месте.

Малыши резко оборачиваются в сторону, откуда на них обрушилось неизведанное. Несколько пар любопытных глаз синхронно устремились в небо, откуда носом вниз летит небольшой самолёт. Всё происходит быстро. Взрыв в пятистах метрах над землёй, клубы грязного дыма, беспорядочно летящие в разные стороны обломки, грохот от падающих частей… Маленький кусочек планеты тревожно затрясся под ребячьими ножками и отчаянно взревел. Далёкое яркое пламя безучастно обожгло души, всё ещё обретающие свой взгляд на мир.

Мой взгляд сосредоточен на примитивном бра паркового кафе. Почему я согласилась с ним выпить?

Теперь я сместила фокус на широкую спину своего спутника. Мне всегда нравились такие мужчины – высокий брюнет, тело которого приятно созерцать и трогать. Но не он. Не знаю почему, но этот человек вызывает у меня чувство осторожности. Помню, когда увидела его впервые, поймав на себе внимательный и въедливый взгляд. Мой организм резко включил барьер. И каждый раз при его появлении всё моё естество напрягалось. На его шутки я отвечала, но лишь в своей голове, а по факту выдавала либо ерунду, либо снисходительные фразы.

Мы знакомы больше года. Он вёл себя со мной откровеннее, чем с другими, но не более. Мне хочется понять…

Он поворачивается, торжественно держа в руках белые с чёрными крышками стаканы (такими же банальными, как бра на стенах), наполненные безалкогольным глинтвейном. Красивый, я бы сказала идеальный, успешный, он как будто близок мне, но я не испытываю и йоты чувств, которые обычно вызывают мужчины.