Александр Малиновский - Собрание сочинений. Том 4

Ожидая от гостя ласки, Сима опрокидывалась на спину, откидывала передние лапы, оставляя их повисшими в воздухе. Это – приглашение погладить ей брюшко. Очаровательные глазки, так чаще всего звали гостя, безоговорочно отзывался на это.

Своё прозвище он получил давным-давно. Наградили его им, похоже, с усмешкой. Каким он был в молодости, теперь уже мало кто помнил. Сейчас он старик. Брови у него косматые, а глаза усталые и серые. Но какие песни за ним тянутся…

Между гостем и кошкой быстро возникало радостное взаимопонимание. В эти моменты глаза её обычно полуприкрыты. Такими они становились и у гостя.

В первый же свой приход он галантно рассыпался перед Си-мой в комплиментах и спел для неё свою любимую песенку. Подобного в Симиной жизни ещё не было.

Голос у него, когда он пел, становился совсем молодым. Негромкий, выразительный, обволакивающий…

Теперь, при появлении в их доме такого гостя, она ждала, когда он снимет со стены старенькую гитару и запоёт. Гитара, когда не было гостя, висела на стене около голландки и тоже скучала. Очаровательные глазки в отличие от хозяина курил. Особенно неприятно пахли его пальцы, но Сима прощала ему это.

Хозяин дома и гость – одноклассники. Их родители жили раньше в этой деревушке по соседству. Это иногда так много для людей значит. К тому же Фадеич долгое время преподавал, учил ребят истории в школе. Было о чём этим двум хорошим людям поговорить, Сима им не мешала. Притом ещё давным-давно, в молодости, Фадеич был ветеринаром. Он любил животных.

Она всегда перед его приходом теперь умывалась и приглаживалась.

Но вот беда: старинные приятели часто говорили о чем-то серьезном, и тогда Симе становилось скучновато.

– Нет, Серая шейка, – держа чашку чая в ладони, говорил гость, – ничего уже не вернешь. Никакой слитности с природой у человека теперь быть не может. Жили мы в младенчестве язычниками, теперь выросли.

– Но не поумнели, – вставил тихо, но внятно Сергеич.

– Это, скорее всего, верно.

Его большие и черные брови шевелились. Сима стала за ними наблюдать. Ей было забавно. Брови полезли вверх, на лоб. И их хозяин почти выкрикнул.

– Человека надо ниспровергнуть с пьедестала, на который он забрался, возомнив себя царем природы.

Сима даже вздрогнула при последних звуках. Так они были произнесены, жестко и громко.

Сергеич молчал. Сима смотрела на него, будто спрашивала: что же ты не отвечаешь, не можешь?..

– Приглашают в школу вновь начать преподавать, – говорил тем временем Фадеич. – Я должен детям нести разумное и доброе. А я этого уже не могу. Мне хочется кричать! – брови у Фадеича легли туда, где им положено быть.

Он замолчал, но ненадолго. Сказал, как пожаловался:

– А разумно ли кричать детям? И такое? Ведь им жить надо! Как и мне! После моего инсульта года не прошло…

Похоже, в его окружении мало кто мог слушать старика долго, и он приходил выговориться к своему приятелю Мамину.

Не дождавшись ответа, вновь спросил:

– А если детишки не будут знать с ранних лет об этом, какими они вырастут?

Сима вышла в сени.

– Поостынь, – спокойно сказал Сергеич, провожая взглядом Симу. – В тебе большое нетерпение. Не зря мы тебя в школе Утюгом звали.

– Меня за другое так звали, – по-мальчишески запальчиво проговорил Фадеич.

– Ну… Николай, не сердись, – улыбнулся Мамин. И продолжил: – Все человечество копило то, о чем ты говоришь. А ты хочешь в одночасье, один все разом решить, всех образумить? Я думаю, человек повернется лицом к природе, настанет такое время.

– Настанет ли? – Покачал головой Фадеич.

Вошла Сима и села на пороге.

Гитара по-прежнему висела на стене. Сима зевнула. Она спокойно смотрела, как гость, задев на столе локтем чашку, опрокинул её и намочил рукав фланелевой рубашки.

Очевидно, он вспомнил свою первую профессию. Спросил неожиданно:

– Ведомо ли тебе, умная твоя голова, как крепко можно приручить кошку к себе?

– Я и так о ней забочусь.

– А она? – переспросил гость.

– То целыми днями около меня, в глаза заглядывает. А то вдруг надолго пропадает. Где носит её?

– А ты попробуй одно средство.

– Что за средство такое?

– Испытанное. Возьми кусочек мяса, подержи его у себя под мышкой, и пусть потом она его съест. Все! Кошка как присохнет к тебе.

– Ну вот, буду я ещё ворожить. На старости лет-то, – буркнул Сергеич, ставя Симину миску на порог.

Наблюдая за Симой, его приятель удивился:

– Послушай, в первый раз вижу, чтобы кошка ела чеснок!

– Она ещё и горчицу ест.

– Что?

– А вот то! Мы такие, да, Сима?

– А знаешь ли ты, дружище, ученые установили, что на подушечках лап твоя кошка, как и все, имеет потовые железы. Есть они у неё ещё на щеках, губах, вокруг сосков. И через лапы кошки получают нужную им информацию. Грязь и вода на лапах воспринимаются ими как помеха. Кошка очищает постоянно свои лапки, отряхивает их или облизывает…

Николай Фадевеич говорил так, а Сима в это время, оставив миску, терлась о ногу гостя и старалась заглянуть в лицо.

– Ну, достаточно пометила? – довольно спросил он.

– Что ты у неё спрашиваешь?

– Так она же нанесла на меня свои метки. У неё специальные железы расположены по обе стороны лба, между ушами и глазами. Есть такие же вокруг губ, на хвосте. Я ей понравился. Она потёрлась и отметила меня. Не в первый раз. Это знак привязанности. Теперь я – часть её территории!

Он одобрительно смотрел на Симу:

– Вот ведь, практической пользы от кошек никакой. Но правы англичане, считая, что Бог создал кошку, чтобы человек мог наблюдать красоту в чистом виде. И заметь: кошки не обманывают. Дурных примеров с людей не берут!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.