Корней Азарофф - Цветные сны

– У-у, какая программа! Черт, завидую! А меня не хочешь с собой прихватить?

– Ну если только твоя жена ничего не имеет против.

Рейнджеры весело захохотали. Глория помахала им рукой на прощанье и, взяв свою рыжую с белой звездой во лбу лошадь под уздцы, повела ее в конюшню.

Ее встретил привычный запах свежего сена и конского пота. Под ногами приятно пружинил толстый слой опилок. Ей всегда нравилась особая атмосфера любой конюшни: фырканье лошадей, шорох сена, звон стремян… Такого больше нигде не встретишь. Вообще это удивительное сочетание – полицейские и лошади. Кажется, что может быть общего у таких противоположностей? И как они могут уживаться в гармонии?

Рейнджер завела лошадь в денник, рядом с которым висела табличка с кличкой «Стелла». Быстро расседлав ее, она услышала красноречивый облегченный вздох. Все, отдых, честно заработанный отдых. Глория чуть улыбнулась, похлопала рыжую по шее и угостила ее кусочком сахара. Мягкие теплые губы осторожно взяли угощение с ее ладони.

Перегнувшись через дверцу денника, она дотянулась до полочки, где лежали щетка и скребница. Взяла их и принялась неторопливо смахивать пыль с шерсти лошади, одновременно массируя мышцы животного. Она прекрасно знала, что чистить лошадей в денниках нельзя. Это строгое правило распространяется не только на полицейскую, но и на любую другую нормальную конюшню: пыль и грязь летят на сено, которое ест лошадь, и это может пагубно отразиться на ее здоровье. И все же иногда Глория не подчинялась установленным правилам.

Покончив с наведением красоты, рейнджер постояла еще немного рядом с лошадью, просто наблюдая за ней. Все-таки это удивительные животные! Грациозные, умные, сильные, они, в отличие от многих людей, умеют быть благодарными. Она относилась к Стелле как к напарнику и другу, а когда между дежурствами случался длинный перерыв, начинала скучать по ней. Представить, что у нее отбирают Стеллу, передают ее другому полицейскому или обыкновенно списывают из-за возраста или неподходящего характера, Глория просто не могла. Поэтому она прекрасно понимала своего бывшего напарника, который вообще ушел из полиции после того, как его лошадь пришлось пристрелить. Пьяный водитель не справился с управлением и, врезавшись в рейнджера, сломал его лошади ногу. Глория ехала по внутренней стороне дороги, а ее напарник – по внешней. И пострадал именно он. Вернее, его лошадь. Полицейский, взрослый мужчина, которому ни раз приходилось иметь дело с преступниками и даже применять оружие, человек, который чисто по определению не должен быть предрасположен к сентиментальности, ползал рядом с лежавшей на земле лошадью, у которой вместо задней левой ноги уродливо торчала кость, и не до конца понимая, что произошло, что-то говорил ей. Когда приехали ветеринары, они сразу же признали, что в данной ситуации совершенно бессильны. Глория видела, как плакал ее напарник, когда его почти уносили на руках двое патрульных, и не могла сдержать слез сама. После этого она осталась без напарника и теперь патрулировала улицы в одиночку. А он… Он так и не смог оправиться после потрясения.

Она часто вспоминала тот проклятый день, когда произошла эта авария, и каждый раз ей становилось страшно, даже жутко от осознания, что это несчастье могло случиться с ней самой. А на месте лошади напарника могла бы лежать ее Стелла. От жалости к напарнику у нее щемило сердце, и она с ужасом понимала, что сама не пережила бы такого потрясения и шока.

Она протянула руку и снова коснулась гладкой шерсти рыжей, словно убеждаясь, что Стелла по-прежнему стоит в деннике и не спеша жует сено. И что у них все в порядке. Прикосновение к лошади успокоило ее и отогнало страшное воспоминание.

– Ну что, малышка? Теперь будем неделю отдыхать друг от друга, да? – она обняла ее за шею. – Я буду скучать.

Подхватив седло, она толкнула дверцу денника и вышла в коридор.

КЛЮЧ ЛЕГКО ПОВЕРНУЛСЯ, и вслед ему тихо щелкнул замок. Глория открыла дверь и вошла в квартиру, одной рукой прижимая к себе пакет с покупками. Ее встретила тишина, к которой она училась привыкать вот уже почти полтора года. Училась, пыталась… Однако эта наука давалась ей с трудом. Она уже перестала ждать Тома по вечерам и надеяться, что он придет домой в положенное время. Но эта тишина, что встречала ее каждый раз!..

Именно тишина оказалась самым сложным моментом преодоления. Она наваливалась сразу, моментально, едва только Глория успевала переступить порог. Тишина пугала почти до паники, и тогда рейнджер, едва закрыв за собой входную дверь, быстро включала радио. Голоса ведущих, блок рекламы, новости – все это дробило тишину на молекулы, страх отступал, паника пряталась в глубины подсознания, и на какое-то время становилось легче.

Но при очередном возвращении домой все повторялось.

Сначала она оставляла радио включенным на все то время, пока ее самой не было дома. Затем она стала сопровождать каждое возвращение музыкой в мобильном телефоне – включала ее заранее и тогда только поворачивала ключ в замке.

А потом внезапно осознала, насколько же это все глупо и нелепо.

Она бросила ключи на небольшой столик в прихожей, прошла на кухню и стала выкладывать на стол продукты. Сыр, масло, хлеб, пачка печенья… Коробка капсул капучино для кофе-машины. И еще банка растворимого какао. Она достала ее последней.

Глория включила радио и, нахмурив брови, с минуту слушала болтовню диктора. Он зачитывал прогноз погоды. Теплый южный ветер, температура будет повышаться. Весна уверенно вступала в свои права.

А тишина почти больше не пугала.

Глория сняла куртку и вернулась обратно в прихожую. Подошла к шкафу, повесила в него куртку и, закрывая дверцу, машинально глянула в зеркало. В зеркале на скользящее мгновение отразился силуэт стоявшего за ее спиной невысокого представительного вида мужчины лет 45-ти. Она вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Сердце заколотилось часто-часто, будто пытаясь обогнать самое себя. Рейнджер не спускала глаз с незнакомца – что-то смутное, неясное не давало ей покоя, хотя она была уверена, что видит его впервые в жизни. Почти уверена.

Он в свою очередь рассматривал ее… Его карие прищуренные глаза словно впились в ее лицо и смотрели на нее не мигая.

Кто он? Что ему надо? Как попал в ее квартиру?

Однако стоило лишь ему заговорить, как она без труда узнала этот голос. Еще бы! Такое не забывается. Тем более что вслед за первым испугом проснулся настоящий страх.

– Здравствуй, красавица, – он сунул руку в карман идеально отглаженных брюк.

Она осторожно прислонилась к стенке, и ему показалось, что еще немного, и она просто потеряет сознание почти от суеверного ужаса. Даже тишина не была так страшна, как человек напротив.