Яна Гецеу - Я, Дикая Дика. Первый женский панк-роман

– Чего? – я пытаюсь притянуть его обратно, но он не идёт ко мне! Блядь.

– Ты что, извращенка? – задаёт вопрос в лоб. Дурак!

– Чего? – совсем охрененно! Всё желание пропадает!

– А чего так вдруг подумал?

– Ну… ты боли просишь!

– Ну и что? Я так просто кончить не могу! – дуюсь уже. Козёл. В – чём трабл? – Но ведь скучно же просто так поелозить и всё Давай, неужели ты никогда…

– Что, Ивана, что ты мне сказать хочешь этим? Ты ведь не была такой раньше…

Э, да у него прямо истерика щас сделается! Вот ещё, каков!

– Да, это раньше было! Вспомнил, тоже мне!

– Тебе плохо со мной было, так? – начинает заводиться. А обо мне не подумал??

– Когда? Щас или всегда? То есть тогда? – я тоже не железо. Достал! Неужели интересно просто так трахаться?

– Извини, но если тебе так интересно – да, я извращенка! Если называть извращениями нормальное желание грубого, откровенного и горячего секса!! – почти проорала я ему в лицо. Вся пелена очарования спала. Он смотрел на меня как законченное быдло – удивленно и разочарованно, даже напугано. Что вы, мальчику предложили капельку реального секса, живого разврата, а это же… так страшно!! Господь с вами, куды там, сунул-вынул – и дрочить под немецкую порнуху! А в жизни мы не такие, мы культурные, бля, чистые!

Кажется что-то из этого я проорала ему в лицо, не знаю. Заметила только, что он попытался что-то там примирительное пробормотать, даже попробовал отважно меня, грязную извращенку, обнять, но я его отпихнула, и вот он уже недоуменно одевается. А я холодно и сухо, как в моей пизде сейчас, бросаю:

– Уходи.

Ушёл. А я разревелась, отчаянно и страшно, в голос, пугая сама себя горестными, глухими, безысходными стонами! Чего я ожидала от бедного первого любовника? Всё кончилось слезами и болью – выгнала его, ни в чём не виноватого, чувствуя себя херовей некуда – что такое просто секс – ПОСЛЕ ВЕТРА?! Ревела сорок минут безостановочно, думая что переломана Им, и обратной дороги нет.

Сердце сжалось – Боже, Господи! Вот и всё. И если раньше можно было лелеять пустопорожние надежды на возвращение в старое, в себя, и ещё там куда-то, думать, что мир без Ветра есть, и не рухнет на голову небо, и что я без него попросту могу… то теперь – ясно как божий день, как сам свет – всё!!! Обратной дороги нет. И не было давно. Я не могу даже трахаться просто так! Меня надо ломать, и я должна ломать! И строить заново каждый раз, и всё это в один короткий секс! И Ветер, Ветер, Ветер…

Телефон – как спасение, как возвращение домой:

– Ветер… – голос тихий и хриплый, сел от рыданий.

– Приезжай, пожалуйста! – прошептала я в трубку: – Я с ума сойду!

— Ну, что, сучке не хватает папочки?! Ну, кам цу мир, тогда!

– Не смей, не смей мне изменять… – тихо, и зло, вкрадчиво, стягивая ремешок. Я в страхе отступаю – опять боль, синяки, полосы… нет…

– Ты просто дрянь, плохая, гадкая девчонка!! Шлюх а… – удар. Я таю от злого унижения – это Ветер!

– Пошёл ты на хер, не смей меня бить! Я тебе не сука !!

– Ах, так! Ты не слушаешься? Плохая, злая, непослушная, негодная сука !! – «утешает» мою больную душу. Жить без него не имеет смысла! Сделай мне больнее…

– Не изменяй себе! Тварь… моя, только моя, тварь…

Мы сцепились, как два лютых зверя.

Спустя час, уже я избивала его, стоящего передо мной на коленях, и сверкающего возбужденными глазами. Тем же самым ремешком…

Каждый получает своё.

…И мы засыпаем крепко обнявшись, самые пустые и уничтоженные в мире любовники.

После такого никогда больше не стать прежней, не забыть и не перепрыгнуть.

А в первый раз у нас втроём было так:

Я была так наивна и проста ещё… только год прошёл, но уже так давно! Вечность, пропасть разделяет меня с тем временем, называемым мной той жизнью.

Однажды, когда в головке моей ещё благополучно дымился романтический бред. После недавнего знакомства с Ветром, парнем относительно новой подруги – мы с Гдеты жили раньше в одном доме, потом разбежались, потом столкнулись в панк-тусовке. И сдружились наивно и по-детски. Даже не знаю, почему.

Ветер шептал ей что-то, и целовал за ухом, а я не очень давно потеряла девственность, просто и неизобретательно, и думала, что секс – приятная мелочь. Хоть и волнительная. С парнем рассталась, потому что стало скучновато вместе, и была открыта новым и новым пр-риключениям! Уверенная, что у меня-то будет всё так мило-развратски, я же только начала и всё такое… ну, понятно. А тут – высокий, красивый. Загадочный. Романтично обходящийся с не особо хорошенькой, кривоногенькой слегка, кривозубенькой и обыкновенной Гдетыгдеты Ветер… Я моментально решила, что если он так любит страшненькую Гдеты, ну, максимум, с натяжкой – симпатичную, то уж против меня – раскрасавицы, с кожей персикового оттенка, с такими драгоценными карими глазами и полной грудью, с ногами как дорогие бутылочки и во всех лучших атрибутах панк-гёрл – уж мне-то ничего не стоит заполучить такого же… Ну, или его именно. Хоть, конечно, и стыдновато признать было сразу, но гордое чувство своей красоты давало мне ощущение, что будет точно «не виноватая я, он сам пришел!» и что потом останется всем только дружно признать, что куда уж ему было устоять пред такой роковой красавицей! Лелея такого рода мечты, я влеклась на его прекрасные глаза в роскошнейших ресницах, на его таинственную и удивительно притягательную, что-то очень важное лично для меня означающую, будто подтверждающую родство душ складочку у тонких губ. Его манера облизываться, касаясь быстро кончиком языка верхней губы, его странная тоскливость временами, его пугающая черта – то и дело не предупреждая пропадать из виду – всё это казалось одной лишь мне заметной, и вот-вот он придет ко мне, и упадет к ногам, и откроет сердце – что лишь я его понимаю по-настоящему, и любить будет до смерти… Время шло, ничего не менялось, он всё так же бросал на меня многозначительные взгляды, а я ловилась, и замирала в струнку, а он уходил с Ленкой, а я отказывала всем подряд, и прослыла циником. Я его ждала, и верила что так будет. Господи, да если б я знала, что ТАК И БУДЕТ!!! Но как это будет, какой мукой обернётся, каким насилием постоянным… понимать его – да лучше удавиться! И удавишься – а потом как же его понимать? И удавливаясь – понимать его, потому что он суицидник. Замкнутый пиздец.

И вот, настал момент – я каждый раз к нему дрожа готовилась, и одевала лучшее бельё, и красилась, и думала – вот вдруг да сегодня… нет, точно сегодня!!!

А оказалась не готова. Привыкнув ждать, трудно не спасовать, получая наконец.

– Дика, пошли сегодня к нам… с нами!