Дженн Беннетт - Лунный свет

Я одержима всякими загадками и тайнами. Детективы, преступления и их расследование для меня то же самое, что валерьянка для кошки.

Когда мне было поменьше годков, Мона соорудила для меня картотеку в стиле «нуар», чтобы я могла на винтажной печатной машинке «Смит Корона» вести учет находящихся в моем производстве расследований о деяниях соседей. Дело о пропаже у мистера Эйбернети мусорного контейнера? Раскрыто. Дело о разбитых уличных фонарях на Игл Харбор Драйв? Раскрыто, материалы переданы городским властям.

Дело о том, почему обеспеченная девушка из породы ботаников решила пофлиртовать с прекрасным незнакомцем, бесконечно далеким от ее круга?

Застопорилось и не продвинулось ни на йоту.

Доведись мне составить на себя досье, выглядело бы оно примерно так.

Подозреваемая: Берди Линдберг

Возраст: 18

Состояние здоровья: 1) проблемы со сном, по всей видимости унаследованные от дедушки; 2) патологический страх перед больницами; 3) нездоровое пристрастие к чтению; 4) не исключена болезненная тяга к просмотру старых серий «Коломбо», «Убийств в Мидсомере» и «Леди-детектива мисс Фрайни Фишер»

Индивидуальные особенности: робкая, но любопытная. Подчас малодушная. Дотошна в деталях. Потрясающе наблюдательна

Краткие сведения: мать залетела от никому не известного парня в бунтарском возрасте семнадцати лет, немало разочаровав родителей, живших вместе с ней в захолустном городке. После чего бросила школу, оставила сонный дом своего детства на острове Бейнбридж и вместе с Моной Риверой, которая с младых ногтей была ее лучшей подругой, перебралась на другую сторону залива Эллиотт и обосновалась в Сиэтле. Берди подруги растили вместе, пока ее мать скоропостижно не скончалась, когда девочке было десять лет. После этого бабушка с дедушкой взяли ее к себе в Бейнбридж и вместо школы дали домашнее образование, в результате чего в душе подозреваемой поселилось острое чувство одиночества, а заодно развилось поразительное любопытство по отношению ко всему, чего ей не хватало в жизни. Единственным спасением для нее стала Мона Ривера, переехавшая обратно на остров, чтобы быть ближе к юной Берди. Когда полгода назад строгая бабушка девушки скончалась от той же сердечной патологии, которая свела в могилу ее мать, она конечно же опечалилась, но, с другой стороны, испытала облегчение – дедушка наконец осознал, что ей уже восемнадцать, что она не может вечно жить узницей этого острова, разрешил ей поехать в Сиэтл и впервые в жизни найти работу. Явно злоупотребив вновь обретенной свободой, подозреваемая тут же совершила ряд развратных, похотливых действий с парнем, которого повстречала в «Лунном свете» после первого же собеседования при приеме на работу

– На сегодня все подозреваемые отменяются, – сказала я тете Моне, отодвигая тарелку с кружевными картофельными оладьями, до неприличия залитыми кетчупом, – сегодня всякие бездельники, гопники и мошенники в «Лунный свет» даже носа не кажут. Что совсем неплохо, потому как мне скоро заступать на смену.

Она покачала головой:

– Не торопись. Если никакой подозрительной активности не наблюдается, если первая ночная смена тебя совсем не тревожит, то что тогда, скажи на милость, с тобой происходит?

Я застонала, положила голову на стол, прильнув щекой к холодному пластику, и уставилась в огромное, испещренное каплями дождя окно. Там по тротуару в сумеречной мороси и под светом фонарей носились прохожие. Серый май вскоре сменится июньским унынием, которое принесет с собой еще больше дождей и окончательно затянет тучами небо, пока в Сиэтл не придет настоящее лето.

– Мне довелось сделать одну глупость, – призналась я, – и теперь никак не удается выбросить ее из головы.

Порхавшие шмелями ногти нежно убрали с моего лба прядку каштановых волос с пепельным отливом, подальше от замызганного кетчупом края тарелки с недоеденными оладушками, и заложили ее за цветок лилии у меня за ухом.

– Может, все не так плохо? Давай выкладывай.

Я пару раз протяжно вздохнула и буркнула:

– Мне повстречался один парень.

– О-хо-хо, – прошептала она, – парень, говоришь? Подлинный представитель рода человеческого?

– Может быть. Он настоящий красавец и поэтому вполне может оказаться космическим пришельцем, клоном или каким-нибудь андроидом.

– Хм… сексуальный робот в обличье парня… – промурлыкала она. – А ну-ка рассказывай, да чтобы все без утайки.

– А нечего особо рассказывать. Ему девятнадцать, он на год старше меня. А еще он волшебник.

– Волшебник – в смысле, фокусник из Лас-Вегаса или Гарри Поттер? – спросила она.

Я тихо хихикнула:

– В смысле, показывал карточные трюки и незаметно подложил салфетку с номером телефона в книгу, которую я читала.

– Погоди-ка. Ты что же, встретила его здесь? В этом ресторанчике?

Вместо ответа я подняла вверх расслабленный кулак и кивнула им в знак согласия, будто головой.

– Это в прошлом месяце? После собеседования при приеме на работу?

– Ага, когда в библиотеке появилась вакансия на неполный рабочий день и меня позвали на собеседование.

Я ничуть не сомневалась, что эта работа у меня в кармане, но… мне ее так никто и не дал. А когда спустя какое-то время я поняла, что эта моя неуместная уверенность стала одним из факторов, которые подтолкнули меня увлечься «этим парнем» в тот день, который так и не стал судьбоносным, на душе стало еще тягостнее.

– И ты мне даже ничего не сказала? – спросила тетя Мона. – Берди! Ты же знаешь, больше всего на свете я обожаю любовные драмы. Всю твою жизнь жду, когда ты поведаешь мне какой-нибудь романтический хит из жизни молодежи, который вознесет меня на вершину экстаза, а ты мне даже ничего не сказала?

– Пожалуй, именно поэтому и не сказала.

Она притворно ахнула:

– Ну ладно, справедливо. Но теперь ты свой секрет выболтала и вполне можешь рассказать мне об этом сексуальном котеночке… мяу.

– Во-первых, он парень, а не робот и не котеночек. А вел себя – сама прелесть и очарование.

– Давай дальше, – сказала она.

– Показал мне пару карточных фокусов. Я горела энтузиазмом по поводу этой работы в библиотеке. Шел проливной дождь, и он спросил меня, не хочу ли я сходить в «Египтянин» посмотреть какой-нибудь инди-фильм. Я ответила, что никогда не была в «Египтянине», на что он сказал, что тот располагается в масонском храме, о котором я даже понятия не имею. А ты знаешь? Это, наверное…

– Берди! – в отчаянии воскликнула тетя Мона. – Что дальше было?

Из моей груди вырвался тяжкий вздох. Щека прилипла к пластиковой поверхности.