Дженн Беннетт - Лунный свет

– Очень странно, – прошептал Кэсс, – но с какой стати твой коллега считает, что это Дарке? В Сиэтле не найдешь журналиста, который не выставил бы на продажу левую ногу за возможность докопаться, кто же все-таки скрывается за этими книгами.

– Дэниэл говорит…

– Дэниэл? – переспросил дедушка. – Тот самый парень, о котором ты мне говорила? Быстро же вы с ним подружились. Вчера вечером я получил от Моны сообщение, из которого узнал, что она с ним познакомилась…

Упс.

– Ну да.

– Знаю я этот твой взгляд, Хьюго. Перестань допекать девочку.

Дедушка поднял руки, тем самым давая понять, что сдается:

– Я и не думал никого допекать. Продолжай, Берди, продолжай.

– Да продолжать-то больше особо нечего. По словам Дэниэла, у него есть доказательства, что это Дарке. Но при этом он даже не догадывается, с какого перепугу тот постоянно заселяется в отель. И хочет, чтобы я помогла ему в этом разобраться.

Дедушка кивнул:

– Теперь понятно. Надо полагать, ему известно, что ты большая охотница до всевозможных тайн, так?

Он с видом заговорщика посмотрел на Кэсса, но я эти их переглядки оставила без внимания. Затем дедушка бросил моток проволочной сетки под стол для горшков с рассадой.

– Знаешь, странно, что ты именно сейчас об этом заговорила, ведь не далее как вчера вечером о Дарке говорили в «Рейнир Тайм».

Его любимая радиопередача, транслирующаяся поздно вечером.

– Ведущим позвонил радиослушатель и завел разговор об этом детективе в романах Дарке…

– О Поле Паркере? – сказала я. – Самое идиотское для сыщика имя из всех, какие мне только доводилось слышать.

– Нравится оно тебе или нет, но Дарке заработал на нем не один миллион долларов, – с улыбкой молвил дедушка. – Так или иначе, но тот слушатель сказал, что этот детектив, персонаж произведений Дарке, фанат оперы, а названия всех его книг перекликаются с названиями опер. Принято считать, что писатели обычно пишут о том, в чем сами хорошо разбираются. И я бы очень удивился, узнав, что в реальной жизни мистер Дарке не помешан на опере. Помнится, мне даже довелось прочесть его интервью, которых, как известно, он почти никогда не дает.

Желая его подогнать, я несколько раз крутанула в воздухе рукой:

– Не томи.

– Что это у тебя на ладони.

– Похоже на номер телефона, – произнес Кэсс.

Я потерла чернила большим пальцем и почувствовала на ладони жар.

– Что-то мне подсказывает, что он принадлежит твоему приятелю Дэниэлу… Угадал? – спросил дедушка.

– Нет, это просто телефон менеджера, – солгала я. – Ты говорил об интервью Дарке.

– И то правда. Я уже собраться тоже позвонить на передачу, но стопроцентной уверенности у меня не было, и не успел я отправиться на поиски своего журнала, чтобы проверить, как они уже сменили тему разговора. Но мне кажется, что Дарке в том интервью упоминал, что коллекционирует оперные записи. Я имею в виду настоящие, какие собирали раньше.

Собирают и сейчас. Виниловые диски коллекционировали многие, и некоторые записи стоили немалых денег.

И если Дарке собирал записи, то наверняка захаживал в Сиэтле в магазинчики, торгующие виниловыми пластинками. Интересно, их в городе много? Один из них, как минимум, располагался на рынке «Пайк Плейс», только вот оперных записей я в нем не видела. Кроме того, если человек не желал светиться, то ему наверняка претило появляться в столь оживленном и набитом таким количеством туристов месте. Ему, вероятно, подошла бы лавчонка помельче с не столь высокой посещаемостью. В которой работал бы человек, разделяющий его страсть к музыке.

Не удержавшись от соблазна, я быстренько напечатала в голове досье на Дарке.

Подозреваемый: Рэймонд Дарке

Возраст: немного за пятьдесят?

Род занятий: автор детективов

Образование: если верить публичной биографии, закончил Вашингтонский университет

Словесный портрет: белый американец. Чуть полноват. Возможна розацеа (красный нос)

Индивидуальные особенности: богат, знаменит. Держится подальше от тусовок. Ценит приватность. На людях носит синюю бейсболку и солнцезащитные очки – уж не для того ли, чтобы скрыть свою подлинную личность?

Другие подробности: произведения свидетельствуют о близком знакомстве с правовой сферой. Большой поклонник оперы. Собирает виниловые диски. (Требуется дальнейшее расследование… не исключено, что с Дэниэлом.)

– Ну как, что-нибудь из этого тебе помогло? – спросил дедушка.

– Может быть. Я потом покопаюсь. А пока пойду немного посплю.

– Любопытно будет узнать, если тебе удастся что-нибудь найти, – добавил Кэсс.

Дедушка в знак одобрения кивнул головой:

– На это лето, Берди, ты нашла себе отличную загадку. Гораздо лучше ядовитого прорыва канализационной трубы… и, вероятно, полезнее для здоровья.

Забавно, но мне это дело почему-то показалось вдвое рискованнее.

Мыло телефон Дэниэла на моей ладони смыть не смогло. Чтобы вывести чернила, мне пришлось перевернуть вверх дном всю ванную в поисках медицинского спирта, но даже после него, когда я проснулась на следующее утро, циферки хоть и слабо, но все же просматривались. Меня это бесило. Я подумала было использовать их, чтобы послать Дэниэлу сообщение и высказать ему все, что думала по поводу моей татуированной им руки, но потом все же решила подождать, пока мы не увидимся на работе, заодно расскажу ему о Дарке и о новом следе в виде оперных записей. Но когда я пришла в отель, выяснилось, что у Дэниэла выходной. И даже не могу сказать, что больше от этого почувствовала – раздражение или разочарование.

Может, даже понемногу и то и другое.

В отличие от предыдущей ночи в отеле не было никакого оживления. Двое коллег позвонили и предупредили, что не придут, сославшись на плохое самочувствие, однако Мелинда слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Беременность, по всей видимости, напрочь лишала ее сил. А может, не беременность, а Чак, неизменно отпускавший в адрес всех без исключения коллег идиотские грязные шуточки, ничуть не смешные, в суть которых он с завидным постоянством и сам толком не мог врубиться.

Я его напрочь игнорировала и читала извлеченный из сумочки аварийный детектив, отчаянно пытаясь скоротать время и не уснуть.

Когда ночь в конечном счете все же подошла к концу и явилась утренняя смена, я страшно измучилась от скуки и отсутствия горячей пищи. Поменяв форменный блейзер «Каскадии» на свой любимый темно-синий габардиновый плащ свободного покроя с пояском, я по мраморному полу вестибюля направилась к входной двери и вышла из отеля.