Елена Бочкова - Смена

– Мы не тратились. – ответила сразу мама и резко забрала со стола путёвку. – Она бесплатная. Отцу через совет ветеранов-афганцев дали.

Ну что ж, аргумент про затраты не сработал. Ладно.

– Я же после шестого класса ездила в этот «Орлёнок». – не унималась я. – Мне хватило. Строем там ходили, как дураки. И опять? В пятнадцать лет сроем наматывать круги по стадиону? Мам… мам… – пыталась я её убедить хоть каким-то образом, начиная ныть. – Ну это просто смешно, я уже взрослая для детских лагерей. Или… – призадумалась я. – Может, вы с папой хотите от меня отдохнуть, а?

Действительно, три года назад за отличную учёбу и активную работу я получила от школы, наряду с похвальным листом, бесплатную путёвку в «Орлёнок». Я наивно полагала, что там будет очень интересно, но по факту вся смена оказалась каникулами суперстрогого режима. Безусловно, с нами занимались языками – английским или французским, вовлекали в разную самодеятельность, но о каком-либо свободном передвижении и активности можно было забыть напрочь. Вожатые за нами следили очень пристально в течение всего дня, отслеживая каждый шаг и каждых чих, а после отбоя их надзор только усиливался. Жили мы в трёхэтажных корпусах, и перед сном наши воспитатели несколько раз проверяли все без исключения комнаты на наличие нас в кроватях, светили фонариками в лицо и, убедившись, что мы на месте, закрывали на ночь двери на ключ, предварительно заставляя справить свою нужду перед сном либо уже терпеть до самого утра. Неспроста за глаза они получили прозвище «гестапо». Естественно, у вожатого каждого из отрядов было своё прозвище: вожатого второго отряда звали штурмбаннфюрер СС Артём Николаевич, третьего – обергруппенфюрерка СС Анна Владимировна, нашего мы прозвали штандартенфюрер СС Аркадий Павлович. А мы попросту были все их заложниками – узниками детского лагеря: бесконечно ходили строем по стадиону, распевали до хрипоты патриотические песни и … банально их очень-очень боялись. Июнь в тот год выдался холодным и дождливым, поэтому искупаться толком в море не удалось, чему наши вожатые были несказанно рады – не нужно было переживать, что кто-то перекупается или, не дай Бог, утонет в огороженном «лягушатнике». О «королевской ночи», последней ночи перед отъездом, когда, согласно традициям, можно не спать и мазать друг друга зубной пастой и осуществлять иные проделки, сразу можно было забыть, не думать и даже не заикаться. Вся зубная паста была конфискована ещё в первые дни пребывания в лагере несмотря на то, что вожатым запрещено было копаться в личных вещах ребят-лагерят, но они это делали. Конечно, делалось это не в открытую, а через своих доносчиков, ябед и кляузников, которых в каждом отряде было хоть отбавляй. Одним словом, гитлерюгенд работал активно и эффективно. Поэтому, когда я вернулась домой, уставшая и поникшая, родные стены и двор показались мне просто раем на земле, а в лагерь я поклялась больше не возвращаться ни за какие коврижки.

Поэтому сейчас я не обратила внимания, в какой лагерь была эта путёвка. Возможно, а, скорее всего, вряд ли это был «Орлёнок», но неприятные воспоминания меня накрыли моментально. Тогда мы были ограждены от старших отрядов и не знали, обходятся ли с ними так же строго, как и с нами, но перспектива попадания в подобный ад после девятого класса меня совершенно не прельщала. Мне нужна была любая ниточка, чтобы не поехать туда.

– Ну что ты такое говоришь, Свет. – всплеснула руками мать. – Как вообще у тебя язык повернулся такое сказать? – обиделась она на мои слова, чего я от неё совсем не ожидала.

– Прости… – выдавила я, но продолжила внутри негодовать. – Всё равно, не поеду!

– И это, как я понимаю, твое окончательно решение, Свет-ла-на? – спросила она, специально произнеся вслух моё имя полностью и по слогам; она делала так всегда, когда была мною недовольна или, когда я что-то вытворяла.

Я молча взяла книжку и, уткнувшись в неё, пробурчала короткое «угу». Не произнеся ни слова, мама вышла.

Два последующих дня мы к этому вопросу больше не возвращались, и я уже было подумала, что родители вернули или передарили эту злополучную путёвку страждущим детям, но не тут-то было. Я не знаю, так совпало или действительно было подстроено, но на неделе к нам в гости издалека приехала папина двоюродная сестра, с которой не просто жить под одной крышей, а разговаривать было просто невозможно. И приехала она явно не на короткий срок.

Тётя Шура, так звали тётку, была типичной колхозной женщиной, которую интересовала вкусная и сытная еда, последние сплетни, сериалы, а также она любила меня донимать допросами про женихов: появились они у меня или нет, в каком количестве, как их зовут, как они выглядят и всё в подобном роде. Но, поскольку таковых у меня до сих пор не было, чему я не особо и расстраивалась, а тётя Шура, судя по всему, очень, она мне упорно пыталась втолковать, что завести их всё-таки стоит. Несколько дней я мужественно терпела все её приходы и отбивала атаки, но в конечном итоге сдалась и пришла к маме с мольбой в глазах и вопросом, можно ли ещё поехать в этот лагерь. Мама с радостью достала из шкафа путёвку и вручила мне её со словами:

– Всё познаётся в сравнении, да, Свет? – ухмыльнулась она. – Хорошо, что передумала.

– Да. – без особого воодушевления ответила я. – Чему быть, того не миновать. Но из двух зол я выбираю лагерь, а не тётю Шуру. А по-хорошему. – вдруг брякнула я, громко хихикнув. – Её бы в такое место надо бы отправить… на перевоспитание. – И пусть там сама себе женихов ищет…

Мама недовольно цыкнула на меня, а я с унылым видом поплелась в свою комнату, держа под мышкой путёвку.

Через три дня меня ждали три, как мне тогда казалось, бесконечные и скучные недели детского лагеря под дурацким названием «Смена».

Заезд

Быть может, вновь мы классику прочтём

И томик Льва Толстого с полки снимем…

– Свет, ну ты точно издеваешься?! – возмущалась мама, внимательно вечером разглядывая все мои вещи, которые я приготовила для поездки в лагерь. Всё аккуратно лежало на ковре и ждало своей неминуемой участи.

По всей видимости, маму сильно раздражали книги, которые я приготовила и которые ровной стопкой стояли возле дорожной сумки.

– Ты куда едешь? – продолжала она. – Отдыхать? Или учиться?

– Одно другому не мешает. – в ответ сказала я, пытаясь спокойно реагировать на все её замечания.

– Нет, ну так дело точно не пойдёт. – мама наклонилась и молча взяла в руки ровно половину книг.

– Эй! – воскликнула я. – Тогда я другие возьму, если эти не отдашь!

Мама покачала головой и вместе с книгами вышла из моей комнаты. В конце концов мы сошлись на том, что в поездку я беру всего лишь две книги: «Воскресение» Толстого и «Волшебную гору» Манна. Первое произведение нам задали в качестве дополнительного на лето, второе – я сама хотела прочитать. Без книг там, наверное, будет совсем тоскливо.