Коллектив авторов - Истории иркутских охотоведов. 50 лет вместе. Том второй

Родился 12 мая 1955 г. Поступил в ИСХИ в августе 1972 г. во 2-ю группу. Окончил ИСХИ в сентябре 1977 г. Работал:

– с 1977 по 1997 – охотовед, начальник отделения, главный охотовед Мазановского госпромхоза;

– с 1997 по 2008 год – главный специалист, начальник отдела, заместитель начальника управления министерства сельского хозяйства Амурской области;

– с 2008 по 2020 годы – начальник отдела по охране, контролю и регулированию численности объектов животного мира и среды их обитания областного управления по охране животного мира;

– с 2020 года начальник отдела ГБУ Амурской области «Дирекция по охране и использованию животного мира и ООПТ».

Женился 11 августа 1978 года, жена Валентина, учитель истории. Родили дочь Татьяну в 1978 году и сына Степана в 1982 году. Имеем двух внуков – Арсения и Назара.

В прежние времена, как многие ещё помнят, День Великой Октябрьской Социалистической Революции – 7 ноября – отмечался широко. Это не только праздничные плакаты и демонстрации по главным площадям городов и сёл, но и традиционные обильные застолья. Конечно, на столах чаще подавалась свежина с домашнего подворья. Но особым спросом пользовалась дичь. В Амурской области самым желанным из дичи, в виду своей вкуснотищи, было мясо косули, или «козы», как её здесь называют местные жители. И подать из неё блюдо гостям к праздничному столу хотели многие. Промысловые заготовки косули в Мазановском районе проводил госпромхоз «Мазановский», в котором я работал охотоведом после окончания Иркутского сельхозинститута. Охотники-промысловики, вооружённые винтовками-трёхлинейками, на лошадях, специально в начале охотничьего сезона, заезжали в косульи угодья «козовать», потом уже двигались дальше к верховьям рек за соболем и лосем.

Как-то в конце семидесятых, когда я ещё был молодым охотоведом, директор госпромхоза перед праздником даёт мне задание съездить к охотникам и привезти добытых косуль, чтобы эту вкуснятину успели купить свои работники и, самое главное, местные начальники – райкомовские, райисполкомовские. Стоило это мясо тогда по прейскуранту недорого – всего полтора рубля за килограмм, и брали его с превеликим удовольствием, а ввиду ограниченного ресурса, продавалось оно только по разрешению директора.

Ехать к охотникам я должен был с водителем Виктором на ГАЗ-66, примерно за 100 километров, в верховья р. Гирбичек. Утром 4 ноября мы благополучно выехали. Снега к этому времени ещё не было вообще, хотя морозцы поддавливали, и земля хорошо подмёрзла. Без особых приключений, ещё засветло, добрались до места. На зимовье нас ждали пятеро промысловиков – Василий, Фёдор, Владимир, Пётр и Никифор. Они знали, что машина приедет, и постарались добыть, кто сколько успеет, чтобы не ударить, как говорится, «лицом в грязь» перед руководством госпромхоза. В те времена очень хорошо работало так называемое «социалистическое соревнование». Всем доводился план – чего и сколько должен сделать каждый (по пушнине, мясу, дикоросам), и дважды в год, весной и осенью, подводились итоги с поощрениями передовиков. Это очень даже стимулировало промысловиков: хорошо поработаешь – больше заработаешь, ещё тебе почёт, уважение и дополнительное поощрение! Вот и старались охотники.

Учитывая, что сезон охоты начинался с 1 ноября, к нашему приезду отстрелять смогли немного – по 5–7 косуль, но самый добычливый Никифор добыл их десяток и ещё лося. Добыча каждого лежала в отдельных кучках, накрытая шкурами. Куча Никифора смотрелась самой большой. Этот охотник выделялся среди всех. Был он приятен внешне – большой, сильный, остёр на слово, отличался хорошим юмором и большой работоспособностью. Всегда старался добыть больше всех, заработать побольше, но при этом оставался крайне скуп и своего не упускал.

Предполагая, что предстояло ночевать, а народу собралось много, решили сварить на вечер побольше шурпы из «козлятины». Тут, уже почти по тёмному, приехал на лошади ещё один охотник, Алексей. Промысловики, что были на зимовье, охотились бригадой, а этот предпочитал самостоятельно. Он сначала расставлял капканы на пушнину а потом уже промышлял мясо, потому и привёз всего одну косулю, да ещё собаки наткнулись на берлогу, и ему удалось добыть медведя. Пока разговаривали, он разделал косулю и тушу подвесил, чтоб замёрзла, как положено по стандарту на сдачу. Тем временем Никифор, как самый активный, стал готовиться варить шурпу. Взял ведро, вышел из зимовья и вернулся с полным ведром нарубленной козлятины. Понятно, я подумал, добыл он больше других и ему приятно угостить товарищей. Шурпа варилась на печке и заполняла ароматом всё помещение. Получилась добротная, наваристая. Под разговоры и байки Никифора наелись, обговорили основные новости, сытые и довольные легли спать, кто где пристроился. Проснувшись утром и выйдя из зимовья, я увидел, что от единственной косули, которую добыл Алексей, почти ничего не осталось. Оказывается, Никифор вечером накормил всех его добычей, при этом свою кучу мяса оставил в целости. Я поинтересовался, почему он так поступил? На что он без смущения отпарировал: «Эта свеженькая вкуснее, чем его вчерашние да позавчерашние». Алексей, может быть, тоже слегка опешил, когда увидел жалкие остатки мяса, тоскливо висящие на вешалах, но особо вида не подал.

Понимая, что ему отправлять с нами на склад будет нечего, он попросил съездить с утра и забрать добытого медведя. По его словам, проехать нужно всего около восьми километров, из которых шесть по лесовозным дорогам и пару по чистой мари, за пару часов должны обернуться. Решив, что медвежатина тоже к празднику на складе очень даже пригодится, я согласился. Виктор, шофёр нашего ГАЗ-66, это решение принял без энтузиазма. Но ехать нужно. Утро было пасмурным и тёплым, что было предвестником смены погоды. Как рассвело, мы выехали. Немного отъехали, и начал тихонько капать дождь, что для ноября совсем не характерно. Затем полетели снежинки, постепенно всё гуще и гуще. Только проехали до конца лесовозки и выехали к началу мари, снег повалил хлопьями, засыпая всё вокруг, в том числе и следы машины. Видимость сократилась до крайности, хотя, по словам Алексея, оставалось проехать по чистой мари меньше двух километров до большого языка леса, среди которого проходит квартальная просека, и на ней как раз и лежит медведь. В окружившей нас густой снежной кутерьме определить, где искомый лес, а тем более просека, казалось нереальным. Витя начал нервничать – куда едем, ничего не видно, давайте назад. Я его успокаиваю, мол, недалеко совсем осталось, заберём этого медведя, и назад. Продолжая двигаться по мари, я заметил вертикально торчащую из снега палку, которая была срублена и воткнута вершинкой вниз. Сразу вспомнились лекции нашего институтского преподавателя по лесоводству Натана Михайловича Красного о лесоустройстве. Такие вешки должны ставить лесоустроители на квартальной просеке в тех местах, где нет леса. Остановились, и я начал искать следующую вешку и вскоре её обнаружил. Теперь нам было понятно направление, где искать медведя. Но тут Витя сдался. Сказал, что никуда дальше не поедет, не хватало ещё, чтобы машина провалилась. Упёрся и ни в какую. Ищите, говорит, пешком, а потом меня позовёте.