Эдуард Овечкин - Акулы из стали. 5 в 1

День-два он походил по кораблю с ласковой улыбочкой, заглядывая в хмурые лица подводников, и случилось у нас собрание офицерское. Командир устроил разбор полётов предыдущего выхода в море и накручивал хвосты на будущий.

– Товарищи офицеры! – начал командир. – По результатам последнего выхода в море…

– Прошу разрешения, товарищ капитан первого ранга! – радостно вскочил в этом месте новоиспечённый подводник. – Но в данном случае нужно говорить «крайнего», а не «последнего»!

– Что, простите мое старческое слабоумие? – командир непонятно от чего больше опешил: или оттого, что его кто-то осмелился перебить, или оттого, что его кто-то осмелился поправить.

– Я говорю, что нельзя говорить слово «последний», а надо говорить слово «крайний»!

Да-а, чутья у замполита нового, конечно, с гулькин хуй… Тот ещё психолог, сразу видно.

Командир посмотрел в стол, проверил наличие ногтей на всех своих руках и спросил:

– Товарищ капитан второго ранга, а у вас есть в библиотечке корабельной Толковый словарь русского языка?

– Так точно!

– Будьте добры, принесите, пожалуйста.

После того как замполит выскочил из кают-компании, в ней начался ропот офицеров.

– Так, спокойно, товарищи офицеры, – поднял руку командир, – этого я и сам сейчас унижу, без вашей помощи, но спасибо за поддержку.

– Вот, товарищ командир! – радостно размахивая каким-то зелёным томиком, примчался обратно воспитатель.

– Открывайте, товарищ капитан второго ранга, и зачитайте, пожалуйста, вслух значения слов «крайний» и «последний».

Тот зачитывает.

– Ничего не смущает? – уточняет, на всякий случай, командир.

– Ну… товарищ командир, традиция же!

– Какая?

– Ну… у лётчиков, у десантников… Вообще у военных!

– А мы на самолёте сейчас?

– Нет.

– На большом, может быть, десантном корабле?

– Нет, – воспитатель начинает краснеть.

– А где мы сейчас?

– На подводной лодке.

– На моей подводной лодке, я прошу заметить. И давайте я сейчас прерву наш, бесспорно, бесполезный, с вашей точки зрения, саммит и займу у офицеров несколько минут лишнего времени, чтоб рассказать вам о традициях на нашем корабле. Вы не переживайте, что они на полчаса позже уйдут домой, потому что у них традиция есть дела свои до конца доводить и обеспечивать безаварийную эксплуатацию корабля, а не языком молоть, поэтому им не привыкать. А ещё одна традиция у нас – уважать старших, то есть в данном случае меня. Меня можно не любить, но оказывать мне всяческие почести, вплоть до целования в жопу, очень даже приветствуется. А вот перебивать меня во время моих гениальных речей строго запрещается всем, даже механику, а не то что замполиту! И запомните, товарищ подполковник, – по моему пониманию, а значит, и по пониманию всего моего экипажа, крайними бывают плоть, Север, мера, срок и необходимость! Все остальные слова маркируются у нас словом «последний», то есть позднейший или самый новый по отношению к текущему моменту! Усвоено?

– Так точно, товарищ командир, но я же думал…

– А не надо думать! Вам по штатному расписанию этого не положено! Лейтенантам и старшим лейтенантам заткнуть уши! И если ты ещё раз меня перебьёшь, сука, то будешь послан на хуй прямо при всех вот этих неокрепших флотских умах с заткнутыми ушами! Можно открывать уши! Видишь – сидят с заткнутыми, потому что слушаются меня! Учись, воспитатель!

Командир дал отмашку на открытие ушей и продолжил собрание.

Традиций на флоте много. Часть из них просто условности и дань прошлому, часть исполняется неукоснительно, как, например, взаимовыручка. Но при этом, если ставить знак равенства между традициями и условностями, основанными на суевериях, то условности просто помогают отличить нормального человека от долбоёба, как в этом случае с замполитом. Подводники спокойно говорят слово «плавали» вместо «ходили», «подполковник» вместо «капитан второго ранга». Здесь, правда, важна интонация, потому как сухопутное звание может иметь как оскорбительный оттенок, так и уважительный. Конечно же, если вы штабной офицер, программист, таксист, какой-нибудь там офисный работник и так далее, то обязательно используйте слово «крайний» вместо «последний» везде, где это уместно и неуместно. Так вас будет легче отличать от нормальных людей.

Каждого из вас Смерть поджидает во многие моменты вашей жизни, когда вы приглушаете свою внимательность и инстинкт самосохранения: перебегаете дорогу в неположенном месте, заплываете за буйки, ездите пьяными за рулём и не надеваете каску, находясь на строительной площадке. У подводников всё не так. Смерть не ждёт их, а несёт вместе с ними службу по охране морских рубежей их Родины. С того момента, как они отдают швартовые концы и уходят в море, Смерть стоит за плечом каждого из них постоянно и с любопытством наблюдает, когда же кто-то из них даст слабину.

Сидит в седьмом отсеке на вахте матрос Герасимов, например, мечтает о скорой своей демобилизации и представляет, как он войдёт в свою родную деревню в ленточках до жопы, с восемнадцатью якорями и аксельбантом, сшитым из такого количества ниток, которого хватило бы на аксельбанты гусарскому полку в девятнадцатом веке, а Смерть шепчет ему на ушко: «Петя, ну зачем тебе осматривать отсек каждые полчаса? Ну что, блядь, за хуйня такая – полгода до дембеля, а ты бегаешь, как карась! Закороти систему КИС ГО [21] КИС ГО – контрольно-исполнительная система готовности отсеков. да сиди себе спокойно на боевом посту, наращивай общую прекрасность организма!»

А и правда, думает матрос Петя, что я, пальцем деланный? И закорачивает систему КИС ГО, чтоб лампочка в центральном сама собой загоралась, а не от того, что он все кнопки в отсеке обожмёт. Совесть его, конечно, покусывает, но ёб вашу мать, каждые полчаса же по трюмам лазить – это ни в какие ворота ведь не лезет! И Смерть, радостно повизгивая, бежит в седьмой отсек договариваться с насосами и клапанами, а может, и со станцией управления холодильной установкой, чтоб они ей подмогнули чутка и начинали гореть, дымить и давать течи.

В это время в центральном вахтенный инженер-механик третьей боевой смены сбрасывает табло осмотра отсеков, а седьмой тут же раз – и опять осмотрен.

– Седьмой центральному!

– Есть седьмой.

– Как ты, сокол ясный, отсек-то за пять минут осмотрел?

– Ну я быстренько… там туда-сюда.

– Герасимов. Кто-то врёт. Быстренько я осматриваю, и то за двенадцать минут.

Отключает седьмой, вызывает связистов:

– КПС центральному!

– Есть КПС!

– В седьмом пидорас КИС ГО закоротил. Сбегайте, отъебите его так, чтоб у меня тут дымом запахло.

И связисты бегут в седьмой, бьют матроса Петю, ремонтируют систему КИС ГО, опять бьют матроса Петю, пугают его тюрьмой и презрением Родины и убегают, напоследок пнув Петю, обратно в свой КПС. Смерть вздыхает и уходит в следующий отсек.