Юрий Михайлов - Пятая скамейка (киноповесть)

– Я знала, что всё этим кончится… Господи, я знала. До ребёнка никому не было дела. Два мужика в семье и некому было выпороть его ещё год-два назад. И пороть надо было так, чтобы сидеть не мог на своей жопе… Вот так меня воспитывали в рабочем посёлке, в семье ткачихи и шофёра, вот так мы познавали, что можно, а что категорически нельзя делать в жизни. Что ты молчишь, Александр? И где, наконец, законный отец этого увальня, которого, все, по недоразумению, называют взрослым человеком?

Стулов «поправил» ровно пришитый на плече погон, стараясь привлечь к себе внимание, снова заговорил отрывисто:

– Чтоб все присутствующие здесь знали и понимали! Есть две стороны этого вопроса. Первое: уголовная ответственность наступает с получением паспорта, в нашем случае, мы эту стадию прошли. К примеру, недавний наезд десятиклассника той же школы, где учится и ваш внук, на супружескую пару со смертельным исходом одного из них и с отягчающими обстоятельствами из-за отсутствия водительского удостоверения у школьника, закончился судебным приговором в виде лишения его свободы на пять лет. Второе: за приобретение и распространение наркотиков – срок предусмотрен немалый! И как посмотрит суд на то, с кем и насколько бескорыстно фигурант делился той же «травкой», то есть, кому и за сколько давал её для употребления. Если будет доказан корыстный умысел в её сбыте, можно схлопотать большой срок лишения свободы. Вот такая конопля, травка да петрушка! Десять лет – это вам не шуточки!

Офицер замолчал, уставился в чашку с чаем, давая возможность присутствующим что-то сказать. Но все молчали, оглушённые жуткой перспективой и возможной мерой ответственности за казалось бы совсем безобидные дела. «Ну, подумаешь, – считают многие из любителей примазаться к современным хиппи, – скрутили цигарку „дури“, пустили по кругу, потянули дымок пару-тройку раз… Что тут преступного?» Хотя видели и знали любители подымить, как в сюжетах по ТВ показывают борьбу с зарослями конопли, как полицейские надевают наручники хозяевам этих плантаций, как суды безжалостно приговаривают их к большим срокам тюремного заключения.

– Леонид Иваныч, – не сказал, просипел актёр, посмотрев на внука, опустившего голову почти до чашки с нетронутым чаем, – он хоть и большой, но ещё сопляк и дурак-дураком… Всё подражать им хочется героям Голливуда: надо травку курнуть, чтобы, значит, тебя считали взрослым и независимым от родителей и школы человеком. Я прошу у вас прощение за мои промахи в воспитании внука, но я точно знаю, что травкой он не торгует, пакетики не разносит по схронам. Клянусь вам, больше не повторится ни покупки, ни курения этой дури. При внуке говорю: увижу ли ещё раз сам, сигнал ли поступит от школы или соседей, я сам его сдам полиции с уликами и вещественными доказательствами. И пусть посадят его лет на пять в тюрьму… А сейчас скажите: вы будете его арестовывать?

– Дело по вашему внуку закрыто! – Резко сказал, как отрубил, подполковник, – но мы его откроем, тут же, если поступит хоть один сигнал. Хоть один, даже анонимный сигнал…

– Иди в мой кабинет, – сказал актёр внуку, не опуская правую руку с повязки на горле, – мы ещё не закончили разговор…

Филипп, так и не разгибая до конца спины, встал со стула и тихими шашками пошёл в дверь на лоджию: через неё можно было быстрее пройти в кабинет деда, чем идти через всю громадную столовую.

– Искренне говорю слова благодарности, Леонид Иваныч, – актёр встал с коляски, пожал руку офицеру из МВД, – это такой страх за пацана и такое чувство стыда за свою семью, что словами не передать…

– Берегите себя, уважаемый Александр Олегович, – сказал смутившийся подполковник, – я побегу. Товарищ генерал просил на минутку заскочить к нему, доложить о выполнении поручения…

– Передайте ему большой привет, а слова благодарности я скажу ему завтра, при личной встрече…

Всё пошло наперекосяк… Вечером Владимир почти поругался с сыном: тот отчитал при нём своего сына, тоже Владимира. Ему почти семь и он втихую зовёт деда Володей, а на понравившихся местах мультика хватает его за руку и кричит: «Ну чё, чувак, клёво? Я же говорил, говорил!» Собственно, замечание сын сделал правильное, всё-таки нельзя деда звать по имени. Но, по большому счёту, у Владимира-старшего никаких претензий к внуку не было: лишь бы продолжалась их крепкая дружба.

А утром раздался звонок, в дверях стоял генерал. Журналист провёл всклокоченного Вячеслава на кухню, его появление он воспринял, как предвестник чего-то недоброго. «Хорошо, что жена ушла в издательство», – подумал он. Генерала явно мучила бессонница, белки глаз были красными, веки – воспаленными.

– Володя, во-первых, есть у тебя стопка коньяку? Жена заблокировала бар, никогда так не делала, а тут вдруг вспомнила о моём сердце… А я всего-то хотел ночью принять пару рюмок от боли в ногах.

– Слава, уже давно утро, может, втянешься в рабочий ритм, до обеда потянешь волынку, а с борщом – выпьем по стопочке да по второй?

– Так ты что, советуешь мне до обеда терпеть боль и оставаться у тебя? Нет, у нас сегодня другие планы. И о них я тебе расскажу, но чуток позже…

Владимир пожал плечами, достал из бара начатую бутылку «Хеннесси», налил хорошую порцию в пузатый фужер, поставил его перед товарищем, рядом положил сочную хурму и кусок вафельного торта, оставшегося после вчерашнего визита сына с внуком. Генерал сказал что-то невразумительное о здоровье, которого нам всем не хватает, поэтому, мол, иногда нужен допинг. Как ни уговаривал он выпить Владимира, тот отказался, сказав, что до обеда эта тема даже не обсуждается. Пил Вячеслав смачно, вкусно, но почему-то большими глотками, как русскую водку. Затем быстро съел хурму, к торту ни притронулся, заговорил:

– Володя, есть просьба: подумай о новом законе о госслужбе, который подписал Верховный… Валентин Иваныч, как бывший замминистра СССР по нефти и газу, имеет, что сказать… Но ты тоже, слава богу, входил в пул премьер-министра… Между прочим, олигарх мне рассказал, что в Австралии и Англии советники премьер-министра до конца своих дней называются: «господин советник премьера», а по выходу на пенсию им присваивается титул барона. Вот и будем тебя звать – «господин барон», ха-ха-хёёх… Согласен?

– Слав, хоть горшком меня назови, только добавь юному пенсионеру тыщ тридцать… Больше ничего и не надо. – Владимир говорил тихо, с нескрываемым раздражением.

– Всего-то! – Почему-то заорал генерал, – вон бывшие депутаты пол-лимона получают… А ты сам во всём виноват. Я тебе говорил: давай повышать звание до генерала запаса? Говорил! Не надо, неудобно. Дозалупался! Сейчас бы получал, как я… И плюс полное гособеспечение. А так: что имеем, то и имеем – ни госслужащий, ни писака. Клиент пятой скамейки у нас, ха-ха-хёёх.