Array Сборник - Пушкин навсегда

Позолоченный фонтанчик
Из травинок брызнул вдруг –
Майским солнцем одуванчик
Осветил весь мир вокруг!

Отлетая за аллею,
Вдруг признался он, смешной:
«Я ещё, друзья, умею
По ночам бывать луной!»

Пирамидки белые
На ветвях ватажками,
Словно гроздья спелые –
Только вверх тормашками!
В мае вы, душистые,
С ветерком качаетесь,
Славные, пушистые,
Солнцу улыбаетесь!
Гладим вас ладошками,
Жаль, что вы завянете,
Ёжиками-крошками
Очень скоро станете.
А потом в падении
Брызнете фонтанами,
Чтоб в перерождении
Застучать каштанами!

С восторгом сирень мы встречаем,
Как лето в палитре весны,
И дышим уж месяцем маем,
И видим июньские сны.

Нас зовёт морской прибой,
Сине-бело-голубой.
Защекоченный волной,
Он хохочет, как живой, –
И бурлит, и пенится,
Крутится, как мельница,
Но потом он стелется
И едва шевелится.
А набравшись сил, прибой
Снова очень озорной.
Мы бежим к нему с тобой,
Поиграть хотим с волной!

В полдень солнце влило в море
Ковш парного молока.
Браво солнечной корове,
Что пасётся в облаках!
Я, от счастья замирая,
Среди тёплых волн плыву!
Пена волн теперь парная:
Это – чудо наяву!
И, пока плыву я в дали
На спине и на боку,
Я мечтаю, чтоб упали
С неба плюшки к молоку!

Дождь июльский – это праздник,
С ним мы крепко дружим!
Любим, если он, проказник,
Гонит нас по лужам!

Босоногим мчимся вихрем,
А дождю неймётся:
То припустит, то притихнет,
То опять взорвётся!

И бежим мы без оглядки
Вместе с летним счастьем!
Пусть бы были все осадки
Вот таким «ненастьем»!

На морских волнах лежит
Алая дорожка,
А по ней закат бежит,
Съёжившись немножко.
Он, наверное, продрог
На ветру прохладном,
Я его согреть бы смог
Чаем мармеладным.
Жду закат на берегу,
Мармеладки берегу.

Ночью дождь что было сил
Крыши всех домов чинил,
Всё стучал, стучал, стучал –
Капли-гвозди забивал,
Лишь к утру устал стучать
И ушёл за тучу спать.

Осеннее солнце – чуть больше, чем счастье:
Оно в блюдах года как вкусный десерт,
Но хочет забрать его, хмурясь, ненастье
И солнце упрятать в свой тучный конверт,
Конверт запечатать – и в ящик почтовый
При случае бросить, о сроках забыв,
А мы о нём вспомним зимою суровой,
Свет солнца на лампы с трудом заменив.
И будем с надеждой мы ждать почтальона –
Когда же письмо он для нас принесёт?..
Выглядывать, ёжась, во двор наш с балкона:
Идёт – не идёт?.. Тот ли это – не тот?..
И только, когда очень робкой весною
Дойдёт к нам желанное то письмецо,
Откроем его мы с летящей душою,
И солнце нам брызнет лучами в лицо…
…Но это случится всё позже немножко,
А может, всё будет без писем таких,
Но всё-таки черпаем солнце мы ложкой,
Смакуя тепла каждый поданный миг!

В чёрной башне, в окне, – тусклый свет,
Как луны отраженье в пруду,
Стон пронзил тишину, мрак взревел,
Лес застыл – онемев, ждёт беду.
Страх разросся до боли в висках,
Мир лесной сжался, в норках дрожа.
То, что кануло раньше в веках,
Вновь вернулось, всему угрожав…

Лет так тысячу, может, назад
Было то, что хочу рассказать.
Край размеренно жил, и уклад
Здесь никто не желал нарушать.
Люди днями трудились в полях,
По ночам мирно спало село,
Лес был щедрым, и доброй – земля,
И не ведали, что значит зло…

Зимний вечер спокоен и тих,
Лёгкий снег белым пухом порхал.
В доме древнем, средь ёлок седых,
Ужин дед, чуть ворча, собирал.
Разболелась к ненастью спина,
Сел на лавку, совсем затужил.
Стар и немощен. Чья здесь вина,
Что давно всех родных пережил?..

Тяжело стало век коротать,
Не мани́т, как когда-то, луна.
«Нет, – вздыхает, – не вправе роптать…»
Богу жизнь его, видно, нужна.
Думы грустные прерваны, скрип
На пороге за дверью, и стук.
Чей-то тоненький голос и всхлип,
Сердце с болью сжимается вдруг.

Дед торопится, дверь отворил.
Мрак врывается с холодом в дом.
Боги! Что это? Видит: без сил
Там ребёнок лежит под окном.
А поодаль, за тёмным кустом –
Волчья стая, глаза так горят!
Дед ребёнка хватает, и в дом.
В печь поленья для жара летят.

Чай ромашковый дед заварил,
Тёплый хлеб на столе из печи,
Но ребёнок спасённый без сил,
Он на лавке лежит и молчит.
Было девочке нашей на вид
Так годочков пять – может быть, семь.
Что за тайну на сердце хранит?
И откроется правда ли всем?

Белолица девчушка, как снег,
А глаза – как беззвёздная ночь.
Стан – как тонкой травинки побег.
Чья же это несчастная дочь?..
Чуть оттаяло в доме дитя,
Чай ромашковый быстро согрел.
С ней старик, разговор заведя,
Всё узнать о бедняжке хотел.

Но забыло от страха дитя,
Кто она и откуда, где дом.
Очи пламенем чёрным блестят,
Дед свой взгляд отрывает с трудом.
Видно, Бог его старость берёг,
Чтоб добро ещё мог совершить,
Дед ребёнка Авророй нарёк.
Ему есть для кого теперь жить…

Много ль, мало ли кануло зим –
И Аврора совсем расцвела.
Лёгкой поступью словно скользит,
Не румяна, как прежде, – бела.
Очи чёрные вводят во грех,
Парни словно под действием чар.
Только взгляд равнодушный на всех,
Ни один в ней добра не встречал.

Красотой неземной хороша,
Холодна и спокойна, как лёд.
Ты очнись, просыпайся, душа!
Губы манят испить сладкий мёд.
Стан такой же, как раньше, – тростник,
Косы змеями пали на грудь.
Не один муж в селении сник
От желанья к Авроре прильнуть.

Дед совсем уже стар, но скрипит,
Для Авроры он стал как отец.
Любит девушку, только грустит,
Что не хочет она под венец.
Не такая, как все, его дочь.
Днём не выгонишь – дома сидит,
Под луною на пруд часто в ночь
Стала летом Аврора ходить…