Михаил Щербенко - QueenSnake

– И какие критерии этих оценок?

– В этом-то и дерьмо. Хрен поймёшь, чего хотят эти американцы. Олег говорит, что, типа, нужно быть вежливым, бесплатную воду, там, давать клиентам, но я, вот, вёз несколько дней назад двух человек, и всё вроде хорошо прошло, а потом смотрю – они мне две звезды поставили. Вот, ублюдки. Почему они так?

– Кто их знает? – пожала она плечами.

Ей легко было представить, как он ведёт себя за рулём.

– Разве я что-то неправильно делаю?

– Конечно нет.

– В любом случае, меня работа пока устраивает…

Дмитрий был самым младшим из них и мало что мог ей подсказать, так как сам переехал в Америку лишь несколько месяцев назад. Он смотрел на всё вокруг теми же свежими и восторженными глазами, что и она. Тем не менее, им было о чём поговорить, и во время перерывов они иногда парковались рядом на полупустом пирсе у залива.

– Хорошую ты машину отхватила, – говорил он. – То, что нужно для работы. Всего за четыре тысячи? Считай, что повезло.

– У тебя тоже ничего.

– Это ты моей первой тачки не видела. Когда только приехал, мне продали «Сатурн» за тысячу баксов. Слышала о таком? Местная марка. Они делают машины из пластика, бюджетный вариант. Эта штука была крохотной и еле ехала, а, когда в неё набивалось трое мужчин, я едва мог взобраться в более-менее крутую гору. Да, смешно, на хайвэе нам приходилось уступать дорогу даже грузовикам.

– Я поначалу вообще пешком ходила, до работы за полчаса.

– Знакомая история. Тоже брался за первую попавшуюся работу поначалу, в моём случае это был мувинг. Потаскал много всякого за год. Чего мы только не перевозили – пианино, огромные шкафы, оборудование спортзалов, клетки для собачьих питомников. Наконец, смог купить этот «Митсубиси» и заняться уже делом получше. Надеюсь, он хорошо мне послужит.

– У них репутация надёжных машин.

Вода дышала свежестью, по заливу шла мелкая рябь от ветра, налетавшего порывами, а дальше, на той стороне, вспыхивали в солнечном свете бока оклендских небоскрёбов и виднелись очертания Бей-Бридж. Жизнь кипела вокруг. Над водой носились чайки и пеликаны, то и дело мимо проходили туристические судёнышки, белые яхты и сухогрузы. Дети играли где-то за их спинами, они кричали не на английском, а на китайском.

– Никогда раньше не видел океана, – сказал Дмитрий. – В России я жил за сотни километров от моря, и только раз в детстве мы ездил с семьёй на юг. Это было Азовское море. Там очень мелко, можно сотни метров идти по воде, и всё никак не будет достаточно глубоко.

– А я родилась в воде.

– Да ладно.

– Правда. Мама рожала меня в воде. Знаешь, есть такие практики, вроде бы это даже безопаснее для плода. В общем, с тех пор я люблю воду. Много морей повидала в Европе, но на Тихом океане тоже впервые.

– Интересная у тебя была жизнь, не то, что у меня…

– Нравится тебе работа?

– Да, даже очень. Есть, конечно, проблемы из-за языка и того, что города этого ещё толком не знаю, но это всё мелочи. Мне всё здесь нравится.

– Я вижу.

– Думаю, легче переезжать в новую страну, когда ты молод, и у тебя нет семьи. Нам с тобой в этом плане повезло. Ты же, вроде, не замужем?

– Ну, нет.

– Я тоже здесь один. Кстати, не хочешь куда-нибудь сходить в выходные?

– Слушай, давай поговорим об этом в другой раз…

*****

– Ладно, ты была рождена для этого, – сказала Хелен, восседая на пластиковом стуле и оценивающе глядя на неё. – Пожалуй, что так.

– И ты это только сейчас признаёшь?

– Ну, когда-то же нужно. Смерть открывает глаза, если угодно.

– Просто хочешь сказать что-то приятное для меня. Видишь, что я уже не сверну с этого пути, вот и подлизываешься… Некуда мне сворачивать.

– Думай, как знаешь.

Она делала утреннюю разминку во внутреннем дворе их нового дома, скрытая от лишних глаз высоким забором. Массивные наушники спустила ожерельем на шею, стояла прочно, ноги на ширине плеч, работала с тяжёлыми гантелями, что наполняли мышцы приятной болью. Это был первый этап, когда тело ещё не источает обильные волны пота, лишь лёгкая влага чувствуется между лопаток, и поэтому её чёрная майка была ещё суха и незапятнанна.

– Да, теперь я вижу. Создана для битвы как те самураи, как сама Томоэ Годзэн, – вновь сказала Хелен со своей лёгкой, ироничной улыбкой. – Твоё тело меняется всё сильнее, и мне это особенно заметно, вспоминая тебя юную, ещё худую как тростник, когда ты выходила на первые свои любительские бои. Спина стала шире, и плечи совсем как у мужчины. Каждая мышца очертилась, будто вырезана острым резцом, особенно живот, смотри, рельефный как у парня из фитнес моделей.

– Я подсушилась в последние дни. Значит, веришь в меня?

– Всё, что я знаю, что ты из тех, кто идёт к своей цели до конца.

Возвращаясь назад, вспоминая или реконструируя события в своей памяти, она не могла отделаться от ощущения, что всё было предопределено. Хелен утверждала обратное, утверждала, что их жизнь – это случайное столкновение несущихся в бесконечности элементов, нечто, рождённое из хаоса. Однако, если задаться вопросом, что стало причиной её выбора, того пути, который она называла «путь воина», что бы это ни значило, то нужно было признать, что это было её изначальное свойство.

– Если я была рождена для этого, как ты сказала, то значит всё-таки предопределение.

– Это есть в тебе, я не спорю, но чтобы всё вышло именно так, множеству случайностей нужно было сложиться воедино.

– Разве жизнь не вела меня? Когда вспоминаю всё, то кажется, что вела. Детство, мои увлечения, всё, что я делала.

– У тебя есть своя версия? Ну, давай.

– Могу и рассказать… Но разве ты не знаешь, о чём я думаю?

– Знаю.

«Тогда мне нет нужды говорить, можно просто вспомнить».

С раннего детства предпочитала игры мальчиков, и, едва только пойдя в школу, быстро прославилась горячим нравом и драками до кровавых носов. Её отдали в секцию борьбы, чтобы было куда выпускать свою агрессивную энергию. Отец подошёл к делу с медицинских позиций и заявил тогда, что нужно не бороться с этими её проявлениями, но дать им разумное воплощение. Спустя годы она, конечно, понимала, что родители в тайне надеялись, что рано или поздно она успокоится, отдав себя науке или свободным искусствам, к чему у неё были все задатки.

Она не успокоилась. Азарт спорта захватил её с головой, накатывал волнами, и каждая была сильнее и глубже предыдущей. Поначалу это была почти физическая радость побеждать других, преодолевать чужое сопротивление, изливать всю себя, не сдерживаясь, не чувствуя преград. Та часть человеческого сознания, что ещё помнит свою звериную природу. С этим бешеным азартом она валяла мальчишек на борцовских коврах, а потом лупила мешок, впервые занявшись боксом. Родители не слишком одобряли подобных занятий, но она сохраняла интерес даже и без их поддержки, найдя себе новых друзей в зале.