Сергей Камов - Маленькие свечи на батарейках

– Ты что охренел?! – заорал на него я. Ты… ты, блин, идиот! Что ты творишь?

– А что? Щас морозы ударят, я тачку не заведу, – сказал спокойно Витька и пошкандыбал дальше.

Я посмотрел ему вслед и двинулся в магазин за пропитанием.

Неделю никаких вестей от ребят не было, и я решил позвонить и узнать, что да как.

К телефону подошёл Вовчик и доложил, что мама с папой поехали покупать кофеварку, в которой варят кофе.

Ну, самая необходимая в хозяйстве вещь!

Через пару дней вечером позвонил Витька.

– Можешь зайти на полчаса. Есть разговор.

Я зашёл.

– Кофе хочешь? – спросила Ирка.

– Ну, давай. Из новой кофеварки!

Мы сидели за столом и пили кофе с соломкой и конфетами.

– Смотри. Я на бюллетене уже почти полгода. Если будет больше, меня спишут и на инвалидность отправят. У нас с этим строго.

Ребята оба служили в Конторе. Витька был целым полковником. Про Ирку не знаю.

– А от меня-то ты что хочешь?

– Понимаешь, когда ты там шаманишь, у меня сил явно побольше. Мне надо выйти дня на три всего. А там новый бюллетень ещё на полгода… Не очень я ещё годен «для строевой».

– Ну, поможешь? -спросил Витька и посмотрел на меня.

– Тащи спирт, свои иголки и сигары! Да, и свечку со спичками!

Через минут сорок моего колдовства с иголками, сигарами и верой в мое «могущество», Витька явно повеселел: он был готов к выходу в свет!

На работе ему были очень рады. Как я понимаю, там уже полгода назад с ним мысленно попрощались…

Операция «Продление бюллетеня» прошла успешно.

Завершился и ноябрь. Я много работал в клинике на Каширке, и Витька отошёл на далекий план.

Однажды вечером в дверь позвонили.

На пороге стояла Ирка.

– О, привет!

– Извините, ребята, что без звонка…

– Ничего, раздевайся, проходи! Я вообще-то один.

Я поставил чайник и сел за кухонный стол.

Ирка огляделась.

– У Вас такая же однокомнатная, как наша!

Сказала она и тут же выпалила:

– Сереж, он перестал все делать. Мне страшно. Поговори с ним!

– Как давно?

– Скоро две недели… И, мне кажется, что он хужеет…

– Боли есть? – спросил я.

– Не знаю. Явно так нет… Поговори с ним, пожалуйста. Мы только воспрянули…

Назавтра я позвонил Витьке и позвал его пройтись.

– Я знаю, о чем ты хочешь говорить, – начал он сам. – Меня задолбало делать эти клизмы, души, греть палками точки! Понимаешь, задолбало!!!

– Не понимаю. Но хочу, чтобы ты услышал меня. Два месяца назад на тебя бы не поставил и самый рисковый игрок. Мы сделали несколько правильных шагов, и ты ходишь и живешь практически полной жизнью. Что случилось? Кто тебя так?

– У меня всё норм. Щас пойду пройду химию. И всё. А не эти каждодневные хрени…

– Когда вышел пенициллин, он лечил практически любую заразу. Сейчас им, по-моему, даже лёгкие порезы не обрабатывают. Не работает. Мы сделали некие шаги. Они дали результат. Их нужно лишь повторять. Даже не год. По моим ощущениям месяцев девять или восемь. Осталось вообще полгода. И все! И ты здоров! Если бросишь, будет как с пенициллином. Второй раз может не сработать. А я не уверен, что за несколько месяцев я придумаю или найду что-то ещё более сильное. Подумай, хорошенько подумай!!!

Витька махнул рукой и направился к своему подъезду.

В апреле, как ещё водилось в конце 90-х, во дворе начался очередной «субботник».

Домком закупил тоненькие деревца, притащил струганные палки, пару топоров и десяток граблей и лопат.

Не сговариваясь, народ начал чистить двор и копать лунки под новые деревья.

Среди сажавших деревца был и Витька.

Он суетился, перебегая от дерева к дереву. По-моему, он снова похудел. Или мне это показалось.

Витька старательно избегал сталкиваться со мной даже взглядом. И через часа три мы все разошлись по своим домам…

Майские были солнечные и тёплые. Какие-то радостные.

Очень хотелось подставлять лицо нежаркому солнышку и чуть набегавшему весеннему ветерку.

Я прихватывал весеннего настроения перед своим подъездом, когда ко мне подошёл Витька.

– Опухоль выросла в три раза, и снова появились метастазы. Сижу на обезболивающих.

– Хреново…

– Пытался греть точки, немного лучше, но…

– Вить. У меня нет другого метода лечить это. Все тоже самое. Грей чаще: не один, а три раза. Мойся, чисти кишечник. Пей наш чай. Это все, что я могу сказать. Мне очень, слышишь, очень жаль…

И мы разошлись.

Месяца через три я узнал, что Витька умер в конце мая…

А деревья во дворе сейчас уже метров пять высотой.

«Прорастание пессимизма»

Картон, акрил

420х290мм

Мы не виделись, наверное, полгода. Ленка стояла около маленького торгового центра, где у моих детей находится пиццерия. Я вышел оттуда с пиццей «Четыре сыра», и мы пошли пешком в мою мастерскую. Машину Ленка оставила возле ТЦ.

Я был очень рад видеть Ленку, а она меня.

Мы знакомы уже столькоооо лет! В 1972 вместе начали учиться в Ленинском пединституте, в начале восьмидесятых случайно встретились в автобусе: оказалось, что мы жили буквально через дорогу и чуть-чуть наискосок. И с тех пор дружим.

Ленка рано вышла замуж, ее девчонки последовали ее примеру, поэтому, когда у неё уже родился внук Сережка, у меня только – только родился сын Димка.

Однажды бабушка Лена с внуком пришли к нам в гости. Узнав, что мальчика зовут Сережа, Димка был крайне обескуражен:

– Папа Исёзя, мачик Исёзя!? А! – закричал он. – Маенький Папочка!

И бросился обнимать нового родственника, повалив того на пол.

С тех пор Маленький Папочка прилично вырос, как и Димка. Но прозвище так и осталось для меня с Ленкой.

Пока мы шли в мастерскую, Ленка без остановки что-то эмоционально рассказывала, но я обратил внимание, что она шла довольно медленно и заметно хромала.

– Это ещё что? Чего это ты хромаешь?

– Не знаю! Уже месяца четыре. На машине- куда ни шло, а пешком еле хожу…

Мы зашли в подъезд, поднялись на лифте и вошли в мастерскую. Я дал Ленке стул, чтобы она смогла переобуться в тапочки.

После чего Ленка вошла в комнату и стала смотреть мои новые работы.

Я принёс с кухни тарелки и тёплую ещё пиццу, сделав из доски на табуретке импровизированный столик. Там же появился и чай.

Я стал рассказывать про свою жизнь, что иногда не могу остановиться и пишу работу за работой. Причём, пока пишу, я, зачастую, даже не знаю, что это будет- руки сами ходят по бумаге.

Ленка внимательно слушала.

– Смотри, – сказал я, что вчера получилось!

Я вынул из шкафа работу, сделанную баллончиками, которую мне сразу захотелось поместить в раму, и поставил ее перед Ленкой.