Эдуард Каримов - Время не лечит

– Утром.

– И с чем связано твое дежурство?

– Реанимация…

Ооо… нэт, только не это, только не медицина… Ооо…, нэээт…, нээ…т, как пел и взывал Тартарен из Тараскона. В известном произведении классика.

Подобные звуки издал и я, услышав слово, – реанимация.

В молодости, у меня был славный и заводной друг Алик, он был чуть старше меня и чуть выше, заканчивал Мед и уже работал почти доктором, прошёл школу в скорой года три, а это даже похлеще чем Армия, в которой он конечно же отслужил в медчасти, и мы с ним составляли прекрасный тандем по охмуриванию девок. Из него, Алика, наверное, получился бы Великий всесоюзный профессиональный сводник, но тогда в СССР – «секса не было». Жаль, а так бы он точно получил эту медаль и звание «Заслуженный сводник СССР».

Так и представляю эту Госнаграду, – два стоящих в полный рост голых тела непорочных юноши и девушки, переплетенных руками и ногами в объятии, обрамлённых ромашковыми венками выполненных в золоте на подвесе, прильнувшие головы слились в целомудренном и нежном первом поцелуе, а вот цвет и рисунок ленточки на колодочке так и не могу вообразить… Возможно, что это могло бы быть красивое переплетение голубой и нежно-розовой ленточки.

Алик всегда, по зову сердца и по призванию его натуры и мятежной, и неугомонной его души, занимался духовным сводничеством друзей с девчёнками, а что у вас там дальше получалось в физическом и духовном отношении, это уже зависело от вашего умения и вас лично.

Всегда, когда Алик описывал кандидатку на знакомство приятелю, это была лишь чистая и высокая физиологическая поэзия в прозе и в простой русской речи со всеми её богатыми эпитетами и ненормативом, вся та эпоха Возрождения с её поэтами и жалкими трубадурами прошлого, выглядела уныло-хмуро и тоскливо на фоне его описаний. И романисты и поэты, древних и наших времён ни до и после него, не могли бы привести такие возвышенные и телесно возвышенные подробности в описании тела женщины, и даже если и могли бы приблизиться к Аликовским описаниям, то им не хватило бы настоящей глубины, чувственности, такого выброса искренних эмоций и достоверности в описании красоты даже простой невинной или уже познавшей порок Советской девушки. Алик, всё это описание делал с виртуозным и высочайшим природным мастерством высоконравственного и глубоко порядочного и порочного сластолюбца, начиная описывать девушку он невольно погружал слушателя в транс или гипноз своего описания, слушатель слышал не просто слова, он видел жесты и движения рук этого мастера-сводника, как мазки художника по холсту красками, и уже не нужно было никакого фото, Алик настолько точно и ясно рисовал картину в телесном строении девушки, что его описание в дальнейшем совпадало до самой мелкой детали в её внешности, все его великолепные мазки и штрихи его слов всегда находились на тех самых интересных и не очень привлекательных местах её молодого тела. И мозг слушателя уже был охвачен всеклеточным пожаром и жаром в мозге в желании увидеть именно эту девушку, с этой минуты охватывало его навсегда.

И вот, когда Алик подходил к моменту описания ног кандидатки, он мог говорить о них многими часами. Он просто завораживал и вводил вас в долгий временной ступор, как истинный поэт дадаист. О двух простых, человеческих, тем более женских и о ногах обычной девушки он мог говорить бесконечно и очень долго.

Он был как настоящий профессор медицины, который в очередной раз улетает в настоящее безумство любви и безупречного и точного знания своего предмета и бесконечности своих бескрайних знаний, и делится ими в аудитории перед своими любознательными студентами. Студенты, это конечно же видят и понимают, но они не могут противостоять этой волшебной магии учителя, настолько он завораживает и очаровывает блеском своих знаний, силой опыта и количеством доводов, что они добровольно и с радостью поддаются этому всеобщему безумию и обожанию преподавателя и предмета, и коллективно впадают в такую же гипнотическую радость от его блестящих познаний. И этот круг передачи сложных знаний, торжественно и радостно замыкается всеобщей радостью и тихим ликованием в аудитории.

Одной секунды взгляда Алика на женские ноги, хватало на часовые разговоры об этих прекрасных, или кривых, или коротких, худых или полноватых ногах. Но, если ему попадались подобающие его собственному эталону ноги, то, перед вами представал и расцветал, – Великий поэт и композитор современности, и он пел словесную оду не вот этим конкретным ногам, скажем Насти или Светы, он возносил все эти всемирные женские ноги в примере вот этих конкретных живых ног, это была вселенская ода женским ногам, это была его общая всемужская симфония ногам, это была высочайшая проза и поэтика ногам, в эти минуты, замирало всё, наверное, даже движение Земли, и выслушивая его описания девичьих ног, ну никак нельзя было остаться незаинтересованным и оставаться в стороне, и быть простым и бестелесным слушателем, у которого бы не начал воспаляться мозг в фантазиях и искреннее желание хотя бы издали увидеть эти обещанные девичьи ноги. В его словах и интонациях речи, звуках его голоса, было что-то от музыки и тонкой нежной романтичности Верди, и одновременно сила напора беспощадного Вагнера, да, Алик умел убеждать, это была величайшая мощь его слов, каждое его слово, каждое движение его руки рисующее линию ног девы в воздухе, – лодыжка, колено, ступня, полнота бедренной мышцы и обожаемая им икроножная мышца. Перед его словами, было невозможно устоять, его описания завораживали, и ты, уже безвольно впадал в гипноз от того, как он руками гладил в воздухе эти нежные и прекрасные невидимые ноги, как он воспевал оду этим мышцам и нежному смуглому или бледному кожному покрову прекрасной девушки, закрытых нейлоном колготок или которые по-королевски длинноного выглядели в прямом или расклешённом потёртом дениме клёш и на высоченных каблуках-платформах, или которые росли вполне обычным и шикарным природным способом, – из короткой женской юбки и из любой ткани или расцветки платья, которая всей своей длиной старалась и стремилась показать и восхитить мужские глаза и внушить мужчинам только одну мысль. «Только один твой взгляд, только спереди или строго сзади и оцени в своей голове это великолепие, нет, на лицо не сравнивай меня с другими, на лицо конечно же я прекраснее их всех, но, ты посмотри на мои самые стройные ноги в этом мире и оцени красоту моих коленей и длину или прелестную полноту и даже излишнюю полноту, моих стройных или полноватых, но всё равно безупречных ног…»

Алик, всегда, и как психолог рассказывал и просвещал нас о самовосприятии женщины в этом мире и её собственной самооценки от качества, и вида ног на них ходящих женщин.